Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [100]

.

Поднятая Оборским тема нашла выражение и в адресе к английской общественности, оглашенном А. Жабицким в Лондоне 29 ноября 1862 г., но получила там иное звучание. Жабицкий, сотрудничавший с «Колоколом», напоминал о декабристах и лозунгах русско-польского революционного союза в восстании 1830–1831 гг., указывал на братскую близость русских и поляков, на осознание русскими важности союза двух народов для общего освобождения. В адресе говорилось о вкладе А. И. Герцена и «Колокола» в дело утверждения идеи союза, о том, что союз этот «не имеет ничего общего с утопией славянской федерации» и нацелен лишь на достижение свободы обоих народов. Вместе с тем Жабицкий подчеркивал, что «требование целостности Польши в предраздельных границах превратилось в фанатизм и является первым пунктом национального кредо поляков», которые будут бороться «за восстановление Польши от Карпат до Днепра, от Балтики до Черного моря». Он истолковывал позицию русских революционеров как согласие признать «старые дораздельные границы» Речи Посполитой и призывал к сотрудничеству с ними²⁴⁴.

Лозунг русско-польского революционного союза поддерживали и другие представители демократической эмиграции, как, например, Э. Желиговский, защищавший его от нападок консерваторов. К сотрудничеству с русскими революционными демократами призывал в мае 1862 г. Я. Чиньский, а М. Акелевич был, по свидетельству царского агента Ю. Балашевича-Потоцкого, автором цикла статей «О необходимости союза между Польшей и революционной Россией», опубликованных в газете «Demokrata Polski» в мае – июне 1862 г. В них подчеркивалось как значение русско-польского революционного союза для будущего успешного развития России и Польши, так и влияние его на развитие Европы. Указывая на роль Герцена и других представителей русской революционной эмиграции в деле пробуждения общественного сознания в России, Акелевич писал: «Мы верим, что та польская рука, которую мы сегодня протягиваем вам, почувствует пожатие братской русской руки, как почувствовала его во времена Бестужевых и Пестелей»²⁴⁵.

3. Л. Мерославский и парижское Общество польской молодежи. Польская военная школа в Италии

Выступление Акелевича в поддержку русско-польского революционного союза было очень важным, так как он представлял активную часть польской эмиграции – молодежь. К концу 1861 г. новая молодая эмиграция насчитывала до 1,5 тыс. чел., а в 1862 г. ее численность достигла уже 3 тыс., наряду с 5 тыс. эмигрантов прежних лет. Молодежь из разных польских земель приезжала на учебу в заграничные университеты, пользуясь облегчением паспортного режима в конце 1850-х годов, а также и нелегально переходила границу, откликнувшись, в частности, на призыв Мерославского, который заявил о формировании легиона для участия в грядущем восстании. Наиболее радикальные элементы создали в Париже Общество польской молодежи, опиравшееся на молодежные кружки в ряде европейских городов. В июле 1862 г. общее число членов Общества в Париже, Льеже, Женеве, Кунео, по данным печатного органа Польского коло, составило 200 человек. Активную роль среди них играли эмигранты, находившиеся преимущественно во Франции и Италии, в том числе В. Милович, Б. Колышко, А. Аснык, 3. Падлевский, М. Акелевич, Я. Амборский, С. Бобровский, В. Никорович, Р. Рогиньский, Ю. Оксиньский, В. Яблоновский, А. Зейфрид, В. Бехоньский и многие другие, чьи имена вскоре стали известны в связи с участием в восстании 1863–1864 гг. Члены Общества польской молодежи избирались путем всеобщего голосования, платили взносы и давали клятву подчиняться выборному Комитету из трех человек. Общество регулярно проводило заседания, имело свою печать с девизом «Кровь и железо – путь к свободе», издавало журнал «Głos z Paryża i Genui». Оно ставило своей целью направить эмиграцию в поддержку тайной организации «красных» в Королевстве Польском, помочь ей в подготовке восстания, информируя ее членов о положении в Европе, осуществляя посредничество в их переговорах с европейскими политическими кругами, пропагандируя дело Польши среди общественности Запада. Особыми задачами были воспитание у польских эмигрантов революционного духа, подготовка их к участию в вооруженной борьбе, а также помощь в формировании военной силы восстания – закупка и доставка в Польшу оружия, снарядов, амуниции. Таким образом, Общество польской молодежи становилось, по определению царских агентов, «политической агентурой польского заговора за границей», главной целью которой было «взаимное вспомоществование делом и денежными взносами для достижения общего желания поляков – восстания на родине»²⁴⁶.

На первых порах работу Общества контролировал Мерославский через своего агента Я. Кужину. Молодежь находилась под обаянием личности генерала и его патриотических призывов. Мерославский особенно активно действовал в 1861–1862 гг., что даже привлекло особое внимание царского правительства. Ему приписывали инициативу во всех революционных выступлениях, в том числе и в манифестациях, происходивших в Королевстве Польском. Этому способствовали выступления самого генерала и печатная пропаганда на страницах его журнала «Baczność», который, в частности, утверждал, что февральские манифестации в Варшаве устроила молодежь «с общего согласия с эмиграцией», то есть с Мерославским. В действительности существовал план генерала перевести манифестацию 25 февраля 1861 г. в вооруженное восстание, захватить варшавский замок и цитадель, разоружить и удалить из города русский гарнизон, взять в заложники представителей российских властей, но этот план нельзя расценить иначе, как авантюру и провокацию. Однако Кароль Маевский, которому якобы было поручено его осуществление в Варшаве, будучи тайным противником восстания, добился, чтобы молодежь в манифестации ограничилась мирными действиями в соответствии с концепцией Земледельческого общества. Тем не менее, Мерославский придавал этой манифестации большое значение, подчеркивая, что мировая общественность «уже больше не отвергнет польский голос в концерте европейских государств» и поймет, что «меч-мститель», вынутый из ножен польским народом, «не будет вложен в них до тех пор, пока не будут уничтожены все притеснения и все сатанинство». Требуя, чтобы Польша свела все вопросы, касающиеся европейского равновесия, «к единственному, краеугольному, универсальному […] польскому вопросу», Мерославский рассчитывал, что ему все же удастся возглавить движение в Королевстве Польском и добиться его перерастания в вооруженную борьбу. Когда же эти расчеты не оправдались, он стал выступать против «злоупотребления поверхностными манифестациями», которые «без восстания всего народа» останутся, по его словам, пустой тратой времени. Вслед за Мерославским «Baczność» позже также осудила тактику ненасильственных действий как бесперспективный «мученическо-дипломатическо-легальный» путь борьбы