Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима - [101]

.

Зато некоторые влиятельные западные экономисты, напротив, полагали, что пришло время обрушить всю систему. Именно в этом смысле высказались Д. Сорос и Д. Сакс, прибыв в Польшу 18 июня 1989 г. Они гарантировали щедрые финансовые вливания в польскую экономику, если оппозиция возьмет власть. Л. Валенса упоминал об этих предложениях (не называя, однако, конкретных авторов) в интервью от 24 июня 1989 г. Говорил он и о предостережениях западных политиков, явно склоняясь в их пользу. «Мы — не остров, не можем делать, что вздумается», — резюмировал он свою позицию. Это интервью вызвало громкую статью А. Михника «Ваш президент, наш премьер», в которой он спорил с Валенсой.

В действительности всё сложилось так, как представляли радикалы. Президентом, правда, выбрали всё же Ярузельского (большинством всего в один голос), но выдвинутый им на пост премьера Ч. Кищак не нашел поддержки в Сейме, и тогда бывшие «союзнические» партии (Демократическая и Объединенная крестьянская) создали коалицию с депутатами от «Солидарности». Премьером стал советник Валенсы Т. Мазовецкий, чье правительство приняло к руководству план шоковой терапии (так называемый «план Бальцеровича»), очень близкий к тем предложениям, которые внес Д. Сорос во время очередного визита в сентябре 1989 г. При этом данный план явно шел вразрез с ожиданиями общества — Михник позднее уверял, что если бы не внезапность, план шоковой терапии ни за что не был бы внедрен[687].

На этом фоне разгорелись споры по поводу обязательности выполнения договоренностей Круглого Стола, тянущиеся и поныне. Близкие соратники Валенсы супруги Йоанна и Анджей Гвязды (позднее разошедшиеся с ним по разным политическим лагерям) следующим образом выразили свои тогдашние настроения: «Наши в Сейме, наши в правительстве, а первым президентом независимой Польши выбирают Ярузельского. Конец коммуны, но правит ПОРП»[688]. Валенса и братья Качиньские тоже полагали, что выборы 4 июня перечеркнули договоренности за Круглым Столом, и надо приступать к декоммунизации. Однако они встретили непонимание у премьер-министра Мазовецкого и других бывших советников (Велёвейского, Геремека), которые полагали это недемократичным[689]. «Тадеуш Мазовецкий — очень достойный человек, — говорил позднее Валенса. — Но он — легалист… если бы мы еще хоть на месяц, два или полгода сохранили в силе эти договоренности, то выход (Польши. — В. В.) из Варшавского договора и вступление в НАТО стали бы невозможны. Приходилось спешить, чтобы застать врасплох Россию, которая никогда бы не позволила нам ничего такого»[690].

Последующие события — преждевременный уход в отставку Ярузельского, конфликт нового президента Валенсы с Мазовецким, чехарда правительств и окончательное рассыпание единого лагеря «Солидарности» на соперничающие партии — превратили наследие Круглого Стола в элемент политической борьбы. Всё чаще от бывших соратников можно было услышать взаимные обвинения в преступном соглашательстве с коммунистами, в сговоре, якобы гарантировавшем бывшим партийцам «золотой парашют» в новых условиях (показательно, что в 1998 г. 71 % крупнейших бизнесменов страны прежде занимали руководящие посты в партии или были партийными «специалистами»[691]). Привычными уже стали обвинения в сотрудничестве со спецслужбами ПНР, которые звучат из уст прежних диссидентов, не попавших за Круглый Стол, в адрес их более удачливых товарищей. Самым известным событием в этом смысле стало обнародование летом 1992 г. так называемого «списка Мацеревича», в котором перечислялись 66 фамилий представителей высших властей Третьей республики, в прежние годы находившихся под наблюдением Службы безопасности ПНР. Самой громкой фамилией в списке была фамилия Валенсы, занимавшего в тот момент пост президента. Этот список, переданный министром внутренних дел и бывшим диссидентом А. Мацеревичем Сейму, послужил причиной падения очередного правительства, а за Валенсой в правых кругах с тех пор прочно закрепилось имя «агента Болека» (под псевдонимом «Болек» он проходил в документах спецслужб).

Социолог И. Кшеминьский в книге под красноречивым названием «Солидарность. Упущенный шанс польской демократии» написал по поводу столь печальной эволюции лагеря прежней оппозиции следующее: «Солидарность как профсоюз не возродилась в том виде, в каком прежде была. Она не создала ни реформаторского общественного движения, ни профсоюзной структуры. Политики, вышедшие из подпольной Солидарности, почти совершенно не обращаются к лозунгам и идеалам, наполнявшим это движение, ни к политическим проектам, которые рождались в Солидарности в конце 1981 г. Более того, прямо-таки драматическим образом изменилась политика церкви, которая из союзника модернизации, демократизации и защиты прав человека превратилась в необычайно острого критика „европейской испорченности“, а права человека, которые она ранее воплощала, переделала ныне в католический кодекс морали из минувшей, дособорной (т. е. до II Ватиканского собора. — В. В.) эпохи»[692].

Характерно при этом, что с течением времени проявляется всё более негативное отношение к Круглому Столу. Если в мае 1999 г. позитивно о нем высказались 71,5 % опрошенных, то уже в феврале 2009 г. таких было лишь 53 %, а 42 % оценило его итоги отрицательно