Половодье - [9]

Шрифт
Интервал

На крылечко выбегали соседи.

— Антон! — донесся голос матери. — Ты жив?

Антон сломя голову мчался к конскому корыту, поднятому водой, приткнувшемуся к забору, большому, сухому, прочному.

Но Зав опередил его. Он запрыгнул в корыто и начал отталкиваться багром. И тут Антон завопил:

— Подождите!

Корыто — оно как лодка! На нем уплыть можно, спастись!

— Куда? — завопил Зав. — Перевернешь!

Антон уже поймался за край корыта. Оставалось перевалиться в него. Но тут Зав махнул багром и ударил Антона по рукам. Малиновое пламя полыхнуло в глазах от боли.

— Анто-о-он!

У Зава выпал багор — он натолкнулся на взгляд Нины Федоровны. Соседка не произнесла больше ни слова, но взгляд ее был страшнее наводнения.

— Я за катером, Нина Федоровна, — забормотал Зав, — чтобы всех вывезти… Кто же знал, что так обернется… Туман… Барак подмыло… Это же надо…

Нина Федоровна хотела что-то сказать — искривился рот, но тут на крыльцо выскочила Мотя с узлом, за ней Степанчиха и Степанцов. Конюх сразу бросился на чердак, а Мотя и Степанчиха огласили двор пронзительными голосами.

— Сам уплываешь, — врезался в уши крик Моти, — а нас бросаешь?!

— Я за катером, — объяснил Зав, доставая багор. — Вертолет за вами пришлю!

— Знаем, какой вертолет! — взвизгнула Мотя. — Шкуру спасаешь!

— Молчи, ворожейка!

— А-а-а! — крикнула Степанчиха и кинулась на Зава. — Нас хочешь бросить с детьми!

Но тут крепкий окрик остановил людей.

— Прекратить базар! — Дед стоял на крыльце. — Что за паника?! Почему беспорядок?

К деду будто полностью вернулся слух: он поворачивал голову на писк кроликов, плач детей, треск досок, вскрики соседей.

Антон ощутил, как тяжелеют уши от крови, прихлынувшей от стыда. Мужчина! Зайцем кинулся с чердака, в майке и плавках. Бросил ребятишек, Зинку, дрался за место в копыте. Утопить тебя мало в этой ледяной воде…

— Надо плыть за помощью, — объяснял Зав, лихорадочно толкаясь багром. — Чтобы катер прислали или вертолет.

— Какой вертолет прилетит в тумане? — спросил дед. — Какой катер сюда подойдет по мелкоте? И в корыте этом куда уплывешь, товарищ заведующий?

Испуганно поглядывая на деда, Зав перешагнул через борт корыта и побрел к бараку. И Антон, опустив голову, двинулся на чердак. Навстречу ему спускался Степанцов с детьми на руках.

В чердачном проеме забелело Зинкино лицо. Впервые Антон видел, как испугалась Зинка.

— Неужели конец? — вырвалось у нее из стиснутых губ.

Барак заскрежетал, словно живое существо. Зинка вскрикнула, и Антон, подхватив ее за талию, вывел на безопасный скат сеней.

Искала место, где можно спастись, и Мотя. Она оделась во все новое, захватила наволочку с каким-то своим добром и теперь семенила по двору в поисках надежного угла. Крыша сеней ей, видно, не подходила, и Мотя направилась к Заву, который метался по крыльцу.

— Вода-то прибывает! — закричала Мотя. — Так и потонем тут?!

— А что тебе карты сулили, старая ведьма? — огрызнулся Зав.

— А ты начальство или тряпка? Кто должен спасать?

— Я покажу тебе тряпку! — погрозил ей кулаком Зав. — Я тебя упеку, куда следует! Я тебя спасу!

— Боялась я таких! — откликнулась Мотя. — Ты выплыви сначала, а потом грозись, бюрократ проклятый! Вредитель!

— Выплывем! — заверил Зав, исшаривая глазами стену тумана. — И разберемся, кто тут вредитель!

— Прекратить нытье!

Как ни странно, во всей этой сумятице наводил порядок немощный контуженный дед.

Сейчас он поднял руку, указывая на крыльцо и завалинку. И соседи подчинились. Сгрудились возле деда, с надеждой глядя на него.

— Будем по моей команде кричать все вместе, разом! — приказал дед. — На помощь!

Он взмахнул рукой, словно дирижер, и все затянули:

— На-по-мощь!

Даже Свальщик со Свальщицей оставили молитвы и прибавили свои голоса к хору соседей.

Где-то в тумане затарахтел лодочный мотор, но лодка прошла мимо. Однако это ободрило. Хор зазвучал дружней:

— Помо-ги-те!

Наконец кто-то ответил раскатисто: «О-о-о!» Это возле своего дома появился Иван Бульдозерист. Рядом с отцом суетился Заусенец. Они о чем-то посовещались. Потом Иван сложил ручищи у рта и затрубил, как изюбр:

— Нина-а-а!

Антон взглянул на мать. Ее лицо порозовело, в глазах засияли светлячки. Мать приподняла платье, ступила в воду и пошла навстречу Ивану Бульдозеристу. Теперь она не боялась утонуть. Вода стала захлестывать голенища резиновых сапожек, но мать не ощущала холода.

— Мама! — окликнул ее Антон. Острая боль кольнула его сердце. — Осторожнее, мама!

Мать будто не слышала. Зашла по колено в протоку и прокричала тоненьким голосом:

— Рушится! Дом наш! Ваня-я-я!

Иван, наверное, ничего не услышал. Но все понял.

— Даю вам бульдозер! Пере-е-езжайте-е-е!..

Он махнул Заусенцу, и тот заскочил в кабину. Иван дернул пускач. Раздался рев дизеля, синий дым окутал машину, и она двинулась к протоке. Бульдозер вошел в воду и направился к бараку, разбивая струю блестящим тяжелым ножом.

Антон двинулся навстречу бульдозеру и встретил Заусенца по пояс в воде. Течение уже отрывало ноги от вязкого дна, а холод стягивал сухожилия.

Заусенец приостановил бульдозер, и Антон завалился на гусеницу, а потом перелез на дерматиновое сиденье.

Заусенец, подмигнув дружку, двинул рычаг, направляя бульдозер прямо к крыльцу, на котором столпились бараковцы.


Еще от автора Геннадий Николаевич Машкин
Заколдованное нагорье

В сибирской деревушке Заваль издавна существовало поверье, что на нагорье у гольца Небожихи водится неведомая, колдовская сила. Зимой девятнадцатого года в тех краях бесследно исчез целый колчаковский отряд с ценным грузом. А всего год назад не вернулся из тайги, пропал где-то в окрестностях Небожихи местный учитель географии.Валя Колокольцев, приехавший из Иркутска погостить у деда, как и всякий современный мальчик, в сказки и легенды не верил. Услышав от деда историю о золоте, которое везли колчаковцы, он в компании с соседской девчонкой Устей смело отправился в тайгу, на поиски клада...


Синее море, белый пароход

Повесть о дружбе русских и японских детей, встретившихся вскоре после Великой Отечественной войны на Южном Сахалине.Лейтмотив произведения – сближение двух народов в трудное послевоенное время, которое писатель показал на уровне житейских взаимоотношений японской семьи и русских переселенцев.


Открытие

Геннадий Машкин — коренной сибиряк. Прежде чем стать профессиональным писателем, он в качестве инженера-геолога исходил не одну сотню километров по Восточной Сибири в поисках золотоносных жил. В романе рассказывается о нелегких судьбах людей, посвятивших свою жизнь открытию и разработке коренного золота. В тяжелом и будничном труде инженеров-геологов, рабочих геологических партий, старателей автор стремится показать романтику и самоотверженность людей этой редкой профессии.В книгу включены также несколько рассказов, близких роману по теме.


Вечная мерзлота

От составителя…Стремление представить избранные рассказы, написанные на сибирском материале русскими советскими прозаиками за последние десять-пятнадцать лет, и породило замысел этой книги, призванной не только пропагандировать произведения малой формы 60-70-х годов, но и вообще рассказ во всем его внутрижанровом богатстве.Сборник формировался таким образом, чтобы персонажи рассказов образовали своего рода «групповой портрет» нашего современника-сибиряка, человека труда во всем многообразии проявлений его личности…


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Кто защитит защитника

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Проблема контакта

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Везёт же людям!

Лев Израилевич Квин родился в 1922 году в Риге. С пятнадцати лет принимал участие в работе подпольного латвийского комсомола, был руководителем ячейки, секретарем райкома. В 1940 году, незадолго до установления в Латвии Советской власти, арестовывался фашистской охранкой. Участвовал в Великой Отечественной войне сначала рядовым, потом офицером. Был ранен.Сейчас живет на Алтае, куда приехал с комсомольцами-целинниками, да так и остался там, навсегда полюбив этот прекрасный край и его людей.Л. Квин — автор многих книг, давно сотрудничает е нашим журналом.