Половодье - [8]

Водное кольцо, окаймившее луга, поблескивало в лунном свете. Оно казалось безопасным, как оросительная система. Но два водяных щупальца протянулись уже к свалке, и они сливались между собой. Свалка, правда, засасывала воду, словно гигантская губка, но все же отводок из-под мусора бежал к поселку по ложбинкам старого русла.

У маленького мостика гудели машины, мелькали огни, будто туда весь город сбежался за водой. Полезной ледяной водой с Саян. Антон вспомнил о теории полезности талой воды для растений, животных, птиц и людей и сразу подумал о Ласке. «Ей бы пить сейчас эту воду со снежников, — размыслил он, — Жеребенок был бы крепкий, пучеглазый и шустрый».

Однако Ласка почему-то не шла пить прибывающую воду, а тыкалась мордой в огромное, рассчитанное на десяток лошадей, корыто. А там воды не было. Степанцов и Свальщик давно поили ее прямо из колодезного ведра, хоть бараковцы костерили их за это.

— Чего, сердешная, нутро горит? — раздался из тени барака голос Свальщика. — Сейчас я зачерпну водицы…

Его горбатая фигура появилась перед бараком, где земля была исполосована светлыми клиньями окон.

Свальщик подошел к колодцу, поймал бадью на коромысле журавля и потянул ее вниз. Железная бадья билась о каменные стенки колодца. Потом ведро плеснуло на глубине, и Свальщик потянул его обратно. Журавль скрипел в темноте, будто жаловался на старость.

— Вот и пей на здоровье! — сказал Свальщик, ставя бадью перед Лаской на землю. — Твоя состояния нам понятна, бедная скотинка… Э-эх, грехи наши…

Ласка ткнулась в бадью мордой, понюхала воду и стала деликатно пить. Свальщик погладил ее черно-белый вздутый живот и покачал головой.

— Даст бог, не сегодня-завтра ожеребишься. Да только встал бы жеребенок до воды… И в мелкой можно потонуть…

Ласка перестала пить и задумалась, будто соображала, как вести себя дальше.

Свальщик выплеснул воду на гигантские лопухи, разросшиеся у колодца, и побрел в сторону свалки. Его холщовая рубаха белела в темноте, как бумажная макулатура.

Мысли Антона были прерваны странными хлопками, донесшимися с дороги. Это старик бежал, и его подметки хлопали по земле. Сиплое дыхание донеслось снизу, когда Свальщик вбежал в сени. Потом хлопнула дверь квартиры, и вылетел его порывистый голос из окна:

— Матушка, дал нам господь подарок, да лиходеи отняли!

— Какой подарок? Что за лиходеи?

— Бону притащило на свалку! Да Гошка с парнями своими ее застолбить успел!

— Да что ж это такое, господи? Откуда их принесло, супостатов?

— Моторка у них чуть не посуху ходит, вот какое дело-то!

— И добрая бона?

— Метров полcта! В пять бревен! Да ловконько стала между кучами!

— Ничо, отец, господь не потерпит лихоимства, пошлет им кару, пошлет! Перевернутся в своей лодке!

— Да что ты мелешь, матушка! Можно ли людям такое сулить? Пусть пользуются, а мы и так проживем. Вот кролики множатся — лучше некуда…

— Антон! Где ты? Идем к тебе спасаться! — раздался снизу голос Зинки.

— Антон, и мы к тебе! — баском заявил Савка.

— И я, и я, — пискнули разом Стасик и Мирка.

Антон подал обе руки степанчатам и втащил их на чердак. Потом стал помогать Зинке. Взял ее узел и на миг почувствовал такую слабость, что не мог сдвинуть с места легкого постельного узла. Придумала Зинка, так придумала!

— Что же ты? — с бархатным хохотком спросила Зинка. — Веди в свою спальню!

Антон ринулся в глубь чердака, освещая жидким лучом фонарика балки, белые трубы печей и клочки сена, разбросанные по шлаку, перемешанному с опилками. Зинка пришла в каком-то серебристом новом платье, точно собралась на танцы.

— Всем места хватит, Зина, — подвел он соседку к постели. — А вы, ребята, на той стороне!

Антон выдернул из-под своего матраца клок сена и добавил в постель ребятишкам. Савка тут же расстелил рваненькое ватное одеяло, бросил две подушки в линялых наволочках и приказал младшим ложиться…

Как ни тревожна была ночь, а сон взял свое — и в бараке, и на чердаке.

Утро

Треск раздался явный, и чердак вроде поплыл куда-то.

— И-и-и! — запищала в углу Мирка, и сразу к ней присоединился Стасик: — У-у-у!

Антон подскочил и ударился головой о балку. Из глаз, как из кремней, посыпались искры.

— Антон! — дернулась Зинка. — Что это?

— Сейчас разберусь!

Внизу разнесся треск, звон стекла, крики.

— Караул!

— Потоп!

— Помогите!

— Люди-и!

Антон метнулся к чердачной дверке. Вышиб ее на ходу и скатился по лестнице.

Везде тускло переливалась вода. Плавали дуги, щепки, доски, клочки сена. И непонятно было, куда надо бежать. Кругом колыхалась стена тумана. Только домик Ивана Бульдозериста проглядывал сквозь туман. Однако между бараком и этим крайним домиком Заливановки образовалась протока. Темная речка выбегала из тумана и уносилась в туман.

А барак накренился набок. Крыша съезжала во двор. Завалинка уходила в воду — по ней метались кролики. От стаек неслись поросячий визг и кудахтанье кур.

Из барака выскочил Зав в пижаме. Высоко выбрасывая ноги из воды, он подбежал к пожарной доске, снял багор и стал бегать по двору, обдавая брызгами окна барака.

— На помощь!

— Господи?! — донесся голос Свалыцицы из разбитого окна. — Нас-то за что?

— За что, господи боже? — вторил ей Свальщик.