Половодье. Книга вторая - [48]
— Я не могу больше, — выдохнул он.
Нюрка ни о чем не спросила Романа. Ей было все понятно. Главное — он был рядом с нею, самый родной, единственный. Он пришел к Нюрке. Он должен был прийти и пришел.
Штабисты сидели, опустив головы. Петруха задумчиво рассматривал желтые от махры пальцы, царапая кожу ногтем. Ему, как и всем в штабе, было неприятно. Формирование Повстанческой армии шло хорошо, крепла дисциплина, и вдруг снова дикий случай. Об этом надо было поговорить сегодня.
Два дня назад начальнику Главного штаба Антипову доложили, что в одном из домов загуляли мотинские мужики. То ли поминки по утопленному попу справляли, то ли какая другая причина, но самогонка лилась рекой. Нужно было пресечь пьянку. Антипов собирался одернуть их сам, но тут подвернулся Семен Волошенко. Подвернулся на грех.
— Пойди туда и устрой им такое похмелье, чтоб на всю жизнь запомнили! — распорядился начальник штаба.
— Возьму с собой пару хлопцев, и мы напоим их досыта, — весело пообещал Семен, прыгая в седло. Приказ Антипова пришелся ему по вкусу. Эх, и узнают же мужики, как пьянствовать в революционной армии!
Здоровых парней подобрал Семен в помощники. По пути договорились выпороть самого пьяного. Пусть потом сучий сын главнокомандующему жалуется.
Встретили их радушно. Семена не раз видели среди штабистов. Спешили, гурьбой поволокли за стол. Но, войдя в избу, Семен уперся, как бык, и властно показал на захмелевшего тощего мужичонку:
— Этого выпорем, а вы, пьянчуги, смотрите!
— Пошто так? — простодушно поинтересовался кто-то из мужиков.
Семен не ответил. Он искал в избе плетку, пока его помощники раскладывали на сундуке жертву. Мужичонка, ничего не поняв, обнимал парней и бормотал что-то любезное и хвастливое.
Остальные вились вокруг Семена. Кричали наперебой. Кто подносил ему рюмку, кто лез целоваться, кто угодливо посмеивался.
— Да есть у вас плетка или нет? — сердито спросил Семен.
Тут до кого-то дошло, что замышляют гости. Раздалось жалобное:
— Бить будут! Твое слово, Силантий! Не давай в обиду!
— Эх вы, пьяницы горькие. Прекратить, все прекратить! — Семен смаху ударил по столу кулаком. Звякнула посуда. Плеснулся на скатерть самогон.
Тогда выступил рыжий и широколицый Силантий. Он с хитрецой подмигнул Семену и сказал:
— Мы за народную власть пьем. Может, завтра за нее, матушку, жизню отдадим. Может, сегодня день ангела у самого товарища Ленина. И ты не имеешь такого права…
— У меня приказ.
— Мало ли что, — многозначительно прицокнул языком Силантий. — И в такой день порка, как у белых.
Семен опешил, замялся. И вправду, надо ли пороть? Да и плетки нет под рукой. Пока раздумывал, совсем остыл. Свои ребята.
— Ладно, отпустите мужика, — сказал он помощникам. — А вы кончайте пьянку! Да не орать на всю деревню.
— Мы тихо. По последней выпьем и спать, — взбивая огненную бороду, заискивающе говорил Силантий. — И просим вас с нами… Все будет шито-крыто.
Гости топтались у порога, не решаясь уйти. Надевали и тут же снимали картузы. Искус был большой. Парни косились на Волошенко: уж соглашался бы, что ли!
— Разве что по одной, — сдался наконец Семен, раздумчиво почесав кадык.
Антипов ждал Семена несколько часов, нетерпеливо бегал по комнате. Затем ему снова сообщили, что мотинские гуляют. Пошел сам. По дороге накачивал себя злостью.
Антипов разыскал Семена на чердаке. Тот заигрывал с перезрелой хозяйской дочкой. Они похохатывали, шушукаясь. По-видимому, девка тоже была пьяной: похотливо визжала, шурша сухими березовыми вениками.
— А ну, иди сюда, Волошенко! — строго позвал Антипов, поднимаясь по скрипучей лестнице.
— Кто там? Чего надо?
— Слазь!
Семен нехотя слез и только внизу, увидев серого от злости Антипова, понял, что дал промашку. Заговорил по-свойски:
— Уже и выпить нельзя… Да что уж…
— Идем в штаб.
— Пойдем. Думаешь, боюсь? Никого я не боюсь!
Но на полпути остановился, насупился и вдруг показал Антипову кулак. Видел, мол, это, попробуй увести Волошенко силой! Антипов не выдержал, сшиб Семена с ног, отобрал оружие. Бил, гневно приговаривая:
— Вот тебе самогонка! Вот тебе девки!..
Петруха взглянул на Семена и Антипова. Сидят, как казанские сироты. Стыдно поднять глаза. Однако Семен, если и поднимет их, все равно ничего не увидит — заплыли синим и фиолетовым. Тоже вояка!
Ждали Мефодьева, и он пришел, озабоченный, очевидно, другими делами. Присел к столу, бросив Петрухе:
— Ты веди заседание. Это по твоей части.
Первым опросили Антипова. Волнуясь, он рассказал, как было. Да, он погорячился. Его поведение недостойно красного командира.
— Да какой он красный командир! Золотопогонник! Привык давать нашему брату в морду. Бей еще! Мы все стерпим! — загорячился Волошенко. — И надо проверить, не провокационная ли это работа!
— Ты говори, да не заговаривайся! — вскочил кряжистый бородач из пришедших с Антиповым бойцов. — Мы тебя пока что не знаем, а наш Федор Иванович первым поднял красное знамя в Устьянской и Тиминской волостях.
— Ты не знаешь меня, и не надо! Зато знают меня и главнокомандующий, и комиссар, и все наши. Вы только начали воевать, а мы уже год с белыми бьемся! — кричал Семен.
В суровом борении с природой, в напряженном труде родился волевой и мужественный характер, которому по плечу большие свершения. Сегодняшние сибиряки унаследовали его от смелых первопроходцев, поселившихся здесь в XVII веке и утверждавших в Сибири могущество государства Российского. Сибирская вольница уже тогда вела непримиримые классовые бои с хищниками-воеводами. Эти битвы завершились в конце столетия знаменитым Красноярским бунтом. В своей социальной борьбе русские казаки шли рука об руку с простыми инородцами — исконными жителями Приенисейского края.Об истоках сибирского характера, о возникновении дружбы между служилыми людьми и аборигенами Сибири рассказывается в романе «Дикая кровь» Анатолия Чмыхало.
Действие романа происходит на юге енисейской Сибири после гражданской войны. В центре внимания писателя трагическая судьба вольнолюбивого казака, вступившего в конфликт с советской властью. Насильно вырванный из родного гнезда, потерявший все, что ему было дорого, загнанный в тупик, Иван Соловьев не находит иного выхода, как уйти в тайгу и создать отряд из таких же, как сам, бедняков.Достоверное изображение событий, острое, динамичное развитие сюжета, таинственность, которой окутана любовная интрига, сочность языка — все это составляет отличительные черты творческой манеры автора.Издание романа приуроченно к 70-летию известного писателя.
В 1932 году в хакасской тайге объявляется банда «князя» Турки Кобелькова. Все попытки перехватить банду заканчиваются ничем: при малейшей угрозе бандиты бесследно исчезают, растворяясь в лесах. В областное управление ГПУ неожиданно приходит загадочное сообщение: помощник атамана Турки по прозвищу «Леший» пытается установить контакт с чекистами. Кто же он, «Леший»? Раскаявшийся бандит или чекист, каким-то образом попавший в банду?По мотивам повести был снят фильм «Не ставьте Лешему капканы», ставший одним из лидеров советского кинопроката в 1981 году.
Писатель, так или иначе, присутствует в своем произведении - его понимание жизни, убеждения, идеи, симпатии поступают в самой повествовательной ткани. Но с особенной открытостью они звучат в произведении автобиографического плана. Для Анатолия Чмыхало это "Три весны" - роман о его поколении, о его юности, о войне, через которую она прошла, о послевоенном вступлении в жизнь. Три весны - три жизненных этапа: 1941 - когда все еще было впереди, 1943 - когда наступила пора зрелости, 1945 - когда заново начиналась жизнь.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
