Половецкое поле - [16]
Толпа тронулась за отрядом царя, увлекая и Вяземского. Сбоку у него продолжал галдеть беспокойный посадский:
— Да ить размыслить только, сколь много толстосумы достигли!.. Жирно ить, а? Два ведь лета беспошлинно!
— Старый ворон мимо не каркнет, — внушал ему коваль…
6
Опричники, стерегшие вход в пытошную башню, к полудню истомились от жары, безделья и заскучали. Один уснул, привалясь спиной к двери, а другой лениво ходил рядом в холодке и ворчал в рыжую бороду, что смены долго нет.
Заметив, что напарник улыбнулся во сне и стал вкусно причмокивать губами, рыжебородый злорадно ухмыльнулся, сорвал стебель травы и ткнул им в ноздрю спящему. Тот отпрянул от двери и ошалело заморгал глазами. Осмыслив, в чем дело, буркнул, вытирая рукавом рот:
— Побью, Грищк…
И опять, привалясь к двери, закрыл глаза, засопел.
Гришка сплюнул, сбил на брови кунью шапку и снова заходил взад-вперед, тяжело волоча ноги. Однако через некоторое время он шагнул к товарищу и принялся дергать его за рукав.
— Мить, а Мить, проснись!
— Ну?.. — рыкнул тот, приоткрывая один глаз. — Смена идет али царь?
— Не-е!.. Ты скажи, когда мы хватали князя Старицкого, ты ничего не приметил У него во дворе?
— Быдто не… — с подвывом зевнул Митька.
— Эх, тюря! Кони стояли подседланные! И серый в яблоках — ничей, как боярина Овчины. А в горницах боярина не оказалось. Смикитил?..
Митька выкатил оба глаза, соображая.
— Стало быть… убег?.. К чему бы?
— Вот я и говорю — к чему? Не донести ли царю?..
Мимо озадаченных молодцов, посверлив их неласковым взглядом, проковылял старый горбатый часовщик-итальянец и скрылся в дверях Спасской башни. Митька сплюнул ему вслед, покрестился и потом уже ответил:
— Знамо, потребно донести…
Зазвонили часы.
— Царь! — предостерегающе шепнул Митька, вытягиваясь рядом с дверью.
Григорий обернулся, сорвал шапку.
Грозный, никем не сопровождаемый, медленно шел от черного крыльца теремных хором, глядя в землю.
— Свети! — сурово, негромко приказал он опричнику.
Григорий распахнул окованную дверь, схватил фонарь, зажженный заранее, и застучал каблуками по каменным ступенькам.
— Не беги! — прикрикнул царь, поскользнувшись.
Они осторожно спускались в пддземелье, с каждым шагом погружаясь во все более плотный мрак и сырость.
Когда остановились перед низкой дверью из дубовых досок, скрепленных ржавыми полосами железа, Иван вырвал дужку фонаря из рук опричника, и тот поспешно затопал наверх.
Царь вошел в пытошную.
Близко от порога, слева, у стены стоял голый стол и табурет; на столе зеленела пузатая медная чернильница и лежали раскиданные перья и листы бумаги. В дальней стене виднелась другая дверь. Перед нею, держась за скобу, стоял Малюта, сбычив голову. Выжидающе смотрел на царя.
Глаза у него в свете факела, горевшего за колонной, взблескивали, как у волка.
Иван несмело как-то шагнул к столу.
Увидя чистые листы, смял один, швырнул под ноги.
— Молчит?..
— Упрям! — не сразу ответил Малюта. Тряхнул цыганскими лохмами, добавил ядовито: — От доброго корени ветвь…
— Холоп!.. — выпрямись, крикнул царь. — Язык вырву!
Тот втянул голову в плечи.
— Князя!.. — потребовал Грозный.
Поставил на стол фонарь и сел так, что лицо его осталось в красноватом пляшущем мраке.
Раздетого по пояс Старицкого Малюта поставил в полосу мутного света от фонаря. Грозный долго ощупывал глазами длинную, тощую фигуру князя.
Тот молчал и с ненавистью косился здоровым глазом на Малюту. Правый глаз его завешивало вздутое багровым волдырем и рассеченное кнутом надбровье.
Грозный прижался плечом к мокрой стене, сказал князю с угрозой:
— Не молчи!.. Не распаляй душу мою!..
Старицкий качнулся, отступил в тень.
— Вели хойопу удалиться, — дыша со свистом, попросил рн. — Речь мою слышать не ему…
Палач поднял кнут.
Князь выкрикнул с отчаянием:
— В могилу упрячу тайну свою, ироды!..
Царь зыкнул, и Малюта исчез.
Положив на стол посох — как бы отгородившись им от князя, — Иван с усмешкой горечи и презрения обронил тихо:
— Молви, брат…
И стал слушать, не дрогнув ни единой чертой окостеневшего лица…
— Умыслили мы, московский воевода Челяднин-Федоров, да стольный боярин Дмитрий Овчина, да я — Володимер Андреев, князь Старицкий, да коломенский посадник, да главный казначей — новгородский епископ…
Старицкий называл имена родовитейших бояр резким, обрывающимся голосом, делая частые, торопливые передышки.
Перечислив около полста имен, он умолк и принялся вытирать кровь, потекшую из надбровья.
— Читай… поминальник дальше! — притопнул Грозный.
Старицкий отшатнулся, протянул к Грозному окровавленную ладонь, закричал:
— Иван! Не поминание по усопшим читал я!.. Гляди, это — кровь боярина, и она возопиет о мщении! Назвал я многие имена не ради спасения своего, а чтобы удержать тебя от безумства. Остановись, Иван! Цвет земли Русской идет против тебя!..
Грозный медленно потянулся к посоху и прижал к нему вздрагивающие пальцы.
Спросил раздельно:
— И что., умыслили бояре?
Князь качался, молчал, с ужасом глядя в мертвое лицо царя, потом двинул опухшими губами:
— Тебя извести!.. Ты, всхотевши власти непомерной, у нас силу и волю отнимаешь, нам дедовскими обычаями данную, лишаешь землю нЗТпу славы ее, безвинно убивая знатнейших… Силу берут худородного звания людишки… А мы — древние роды — не хотим, чтобы государь для боярской плоти как кусок оторванного мяса был…
Василий Кириллович Камянский родился в 1912 г. в станице Екатериновская, Краснодарского края. Образование получил высшее — окончил исторический факультет педагогического института. Служил в рядах Советской Армии с декабря 1936 г. по февраль 1946 г. Участвовал в Великой Отечественной войне с самого начала ее и до конца, занимая должности — ст. адъютанта отдельного саперного батальона, помощника начальника, а затем начальника оперативного отделения штаба стрелковой дивизии. Награжден орденами — Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и пятью медалями.Член КПСС с 1940 г.Газетные очерки, статьи, рецензии начал печатать в периодической печати с 1946 г.
В книгу вошли исторические романы Петра Полежаева «Престол и монастырь», «Лопухинское дело» и Евгения Карновича «На высоте и на доле».Романы «Престол и монастырь» и «На высоте и на доле» рассказывают о борьбе за трон царевны Софьи Алексеевны после смерти царя Федора Алексеевича. Показаны стрелецкие бунты, судьбы известных исторических личностей — царевны Софьи Алексеевны, юного Петра и других.Роман «Лопухинское дело» рассказывает об известном историческом факте: заговоре группы придворных во главе с лейб-медиком Лестоком, поддерживаемых французским посланником при дворе императрицы Елизаветы Петровны, против российского вице-канцлера Александра Петровича Бестужева с целью его свержения и изменения направленности российской внешней политики.
Французская писательница Режин Дефорж пользуется ныне мировой славой. Грандиозный успех, далеко перешагнувший границы Франции, принес ей цикл романов «Голубой велосипед». Этот цикл зачастую сравнивают с великим романом Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»: жизненная история умной, мужественной и красивой героини Р. Дефорж по имени Леа проходит на фоне грандиозных событий, потрясших Францию в 1939–1949 гг., подобно тому, как история Скарлетт О’Хара разворачивается на фоне гражданской войны в США. Цикл романов Р. Дефорж, несомненно, обладает подлинно французским своеобразием и будет иметь в России такой же успех, какой имеет во всем читающем мире.
Кто бы мог подумать, что любовь сестры фараона прекрасной Термутис и еврейского юноши Итамара будет иметь трагические последствия и для влюбленных, и для всего египетского народа? Чтобы скрыть преступную связь, царевну насильно выдали замуж, а юношу убили.Моисей, сын Термутис и Итамара, воспитывался в царском дворце, получил блестящее образование и со временем занял высокую должность при дворе. Узнав от матери тайну своего рождения, юноша поклялся отомстить за смерть отца и вступил в жестокую схватку с фараоном за освобождение еврейского парода из рабства.Библейская история пророка Моисея и исхода евреев из Египта, рассказанная непосредственными участниками событий — матерью Моисея, его другом Пинехасом и телохранителем фараона Мернефты, — предстает перед читателем в новом свете, дополненная животрепещущими подробностями и яркими деталями из жизни Древнего Египта.Вера Ивановна Крыжановская — популярная русская писательница начала XX века.
Исторический роман классика чешской литературы Алоиса Ирасека (1851–1930) «Скалаки» рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях в Чехии конца XVII и конца XVIII веков.
В течение трехсот лет идет бесконечный спор… Вольтер, который, казалось бы, разгадал тайну Железной Маски, Александр Дюма, который ему следовал.Кто же был скрыт за Железной Маской? Герцог де Бофор, знаменитый донжуан и воин? Или олигарх-финансист Фуке? Или обманом захваченный по приказу Людовика XV премьер-министр Мантуи? Или…Эдвард Радзинский разбирает все эти версии, все эти фантастические жизни, но…Исторические знания, интуиция — и вот уже рождается, на грани озарения, догадка, блестяще доказанная в романе.
Книга рассказывает о выдающемся советском полководце, активном участнике гражданской и Великой Отечественной войн Маршале Советского Союза Иване Степановиче Коневе.