Полоса выживания - [4]

— Вы тоже за этим пришли?

— Вроде того, — сказала женщина. — Я сейчас, дайте только выбраться из-под окна.

Раздался скрежещущий звук, затем послышались глухие удары.

— Я сейчас войду, — предупредила Яна. Она подпрыгнула, оперлась животом на оконную раму и проскользнула внутрь. Важно было не упасть лицом вниз на пол, но она ухитрилась плавно соскользнуть и опереться на руки. Ноги зацепились за оконную раму. Она осторожно отцепила их одну за другой и опустила на пол, затем встала.

— Сейчас будет свет, — сказала она и стиснула фонарик.

Она обернула его кольцо так, что светящаяся часть находилась внутри, поэтому фонарик в основном светил сквозь ее руку, создавая жуткий эффект. Тем не менее света оказалось достаточно, чтобы женщина на полу поморщилась и отвернулась, что подсказало Яне, что та просидела в темноте довольно долго. Незнакомка не могла прикрыть глаза руками, потому что ее руки были привязаны к лодыжкам пластмассовыми лентами.

Женщина не могла быть такой же голодной, как Яна и ее сестра. У нее на костях еще оставалось немного плоти — не только сухожилия и тонкие мышцы. У нее были рыжие волосы до плеч, хотя они казались слабыми и торчали клоками, словно женщина была больна. Впрочем, они могли просто спутаться из-за того, что она спала на грязном полу или из-за отсутствия ухода.

— И что же вы украли?

— Мидий, — сказала женщина. — Из рамок, в аквакультуре. Я за ними ныряла. — Она явно оправдывалась. — Они там были еще до Эсхатона, кое-что осталось и сейчас. Небольшая сконструированная экосистема из двустворчатых моллюсков и устриц.

— Гм! — сказала Яна. Она дважды коротко сжала фонарик, чтобы тот работал самостоятельно. Рассказ женщины невольно произвел на нее впечатление. — У вас что, был гидрокостюм?

— Нет, просто большая практика, — сказала женщина.

Яна попыталась представить, что это Юлианна. Но эти сухие волосы, эти тени на испещренной синяками коже… нет, она не могла смотреть на них и ассоциировать с именем «Юлианна». Это распространенное имя, но всякий раз, когда Яна пыталась применять его к незнакомке, сознание отказывалось это делать.

Вместо этого она сказала:

— Это действительно… воровство?

— Они так решили, — сказала женщина, указав подбородком на дверь. — Знаете, это долгий разговор, так что, может быть… вы меня развяжете?

— Хорошо, — сказала Яна. — Вы торжественно клянетесь меня не обезглавливать и так далее?

— Клянусь, — с притворной серьезностью сказала женщина.

Яна опустилась на колени, достала из чехла на ботинке нож для открывания двустворчатых моллюсков и коротким заостренным лезвием перерезала пластмассовые ленты.

— Ах! — сказала женщина и прижала руки к груди, словно они были метелками из перьев. — Черт побери! — сказала она. — Нет, ничего. Кажется, будто в руки впились горячие кальмары. Надеюсь, у меня не будет гангрены.

Тут она внезапно застонала, закусила губу, чтобы приглушить стон, и прижала к себе руки, покачиваясь взад-вперед, лицо ее было искажено от боли.

— Ой, как жжет! Ой, блин! Ой!

Яна смотрела на нее, думая о том, что тут она ничем не может помочь. Ей было неприятно видеть, как мучается женщина, и она повернулась к ней спиной, освещая лучом фонарика бочки, коробки и полки в поисках продуктов, снаряжения…

— Здесь есть ловушки, вы не знаете?

— Ой, ой! Не трогайте приемопередатчики, оееей!

Тем не менее, ее охи постепенно становились слабее. Наконец, Юли… женщина сквозь стиснутые зубы издала звук, похожий на вздох, и подалась вперед, встав на четвереньки.

— Аноксическая боль, — сказала она. — М-да, это было не очень здорово.

— Вы врач? — с интересом спросила Яна. Это было бы полезно.

— Биолог, — сказала женщина. — Морской биолог.

Что ж, это объясняет ее умение плавать.

— Понятно, — сказала Яна, изучая полки. Ей требовались ценные вещи, товары на обмен. Походное оборудование. И еда. Увидев заманчиво пахнувшую металлическую коробку с надписью «сушеная рыба», она схватила его и открыла. Засунув в рот тонкие, как бумага, куски белой рыбы, она принялась жевать их, затем заполнила ими боковое отделение своего рюкзака, в то время как резкий аромат наполнил слюной ее рот. По своей структуре это было странное сочетание кожного изделия, губки и хрустящего картофеля. Впрочем, это был просто белок, и с одним этим можно было умереть от голода. Яна передала коробку женщине — руки у нее как будто уже отошли — и обнаружила рядом мешок с сушеными яблоками. Она тут же его взяла. Яблоки были старые, жесткие и коричневые. Хотя, вероятно, и не были собраны до Эсхатона. Сушеные фрукты столько не лежат.

Товары на обмен.

— Класс! — сказала Яна.

Вторая женщина, жевавшая свой собственный кусок рыбы, провела руками по волосам, и ее пальцы запутались в колтунах. Она высвободила пальцы, скатала выпавшие волосы и выбросила их. На ее коже и кромках одежды виднелась засохшая морская соль, которая, видимо, и вызывала пурпурные язвы вдоль линии волос.

«Юлианна», — подумала Яна и отвернулась.

— Вон там, наверху, лежит соленая ворвань[3], — сказала женщина. — И пеммикан[4].

Яна радовалась тому, что можно собственными руками сделать что-то полезное.