Полное затмение - [42]

— Скажи Френсис и Курту, чтобы они позволили мне помочь. Прошу тебя.

Джулия подняла на него глаза. Губы слегка опухли. Она улыбнулась. Эта улыбка заставила Ломакса подвинуться поближе. Ломакс потянулся к ней и поцеловал. Джулия ответила на поцелуй. Ломакс проник языком в ее рот. Еще мгновение — и исчезнет одежда, останется только тело и ее влажный теплый рот, доставляющий такое наслаждение.

— Ломакс… — пробормотала она.

— М-м-м?

— Я должна вернуться в обсерваторию — в четыре тридцать у меня встреча с Диксоном Драйвером.

— Боже, нет!

Из всех событий, случившихся за последнее время, это самое худшее.

— Прости. Я… просто нет времени. Смотри, уже три часа. Я не могу опаздывать. Он уволит меня.

— Ты не сделала ничего плохого.

— Зачем ему работник, обвиняемый в убийстве?

Ломакс подумал: а разве Джулии так необходима эта работа? Он приготовился спорить и умолять.

Джулия прошептала:

— Прости.

Он посмотрел на ее рот. Губы распухли и увлажнились от поцелуев.

— О Боже!.. — простонал Ломакс.

Он с трудом спустился по несуразной скрипящей лестнице, которую сам сделал. Потратить столько времени, показывая Джулии керамические картины Кэндис и старый полистироловый шарик, который когда-то был Нептуном, когда он мог бы сейчас лежать с ней в постели и чувствовать, что она близка к экстазу!

Джулия обещала позвонить Френсис и предложить ей помощь Ломакса.

— Хочешь, — сказала Джулия, словно предлагая утешительный приз, — я позвоню прямо сейчас?

— Не проси, а просто скажи ей. Тогда она не сможет отказать.

— Я попытаюсь.

— Ты сама должна решать.

— Хорошо.

Пока она звонила в «Сэш Смит», Ломакс проверил электронную почту. Он не слышал, как Джулия разговаривала по телефону. Пришло письмо от Диксона Драйвера, которым Ломакс уведомлялся о том, что ему предоставлен творческий отпуск и что он будет немедленно проинформирован об окончании расследования.

Другое письмо из обсерватории пришло от Эйлин Фрайл. Она интересовалась: не знает ли Ломакс, что случилось с парой покрывал, которые пропали в ночь, когда он покинул обсерваторию, причем одно из них исчезло из его комнаты?

В записке от Ким излагалось то, что Ломакс и так уже знал: Добермен сменил Берлинза на посту руководителя проекта. (P.S. Что касается Добермена. Резвится как щенок. Хвастает, что отымел трех официанток. Вероятно, они так завертелись на кухне, что просто ничего не почувствовали.) Стоя посреди гостиной с письмом Ким в руке и кучей рекламных листков, счетов и конвертов у ног, Ломакс в первый раз остро ощутил, как не хватает ему обсерватории. Что он будет делать все это чертово лето? Он заспешил наверх.

— Что она сказала?

— Ей не слишком понравилась эта затея.

— И что?

— Она сказала, что готова встретиться с тобой завтра в пять, и я согласилась.

— Хорошо.

— Наверное, тебе следует побриться, — неожиданно добавила Джулия.

— Ладно.

Джулия собралась уходить.

— Я уже начинаю скучать по тебе. И кажется, мне не хватает обсерватории, — произнес Ломакс.

— Я расскажу тебе, как все пройдет.

— Держись подальше от Добермена.

— Ломакс, если Диксон Драйвер, несмотря ни на что, оставит меня в обсерватории, Добермен станет моим новым начальником.

Он уже думал об этом. Во всей этой дурацкой истории данное обстоятельство больше всего тревожило Ломакса.

— Это означает, — добавила Джулия, — что мой стол будет стоять в трех футах от его. Как я смогу держаться от него подальше? Кроме того, он довольно приятный человек.

— Не ближе, чем в трех футах.

— Да что с тобой. Ломакс?

Джулия села в машину. Ломакс наклонился. Она медленно поцеловала его.

— О Боже… — снова проговорил Ломакс.

— Ты позвонишь мне вечером в обсерваторию?

— Конечно.

И она уехала.

* * *

На встречу с Френсис Ломакс опоздал. Администратор в «Сэш Смит» велел ему ждать, и ждать пришлось так долго, что Ломакс решил, что наказан за непунктуальность. Он с трудом прочел в журнале интервью со знаменитостью, так и не поняв, про кого читал.

— Вы уверены, что она знает о моем присутствии? — спросил он у администратора.

— Да, — ответил администратор, не поднимая глаз.

Наконец Ломакса пустили в кабинет Френсис. Та тепло поздоровалась с ним, пожала руку, и они сели, но не за стол Френсис или за стол для конференций, а в кресла.

— Послушайте, а ведь вы даже не учились на юриста, и у вас нет никакого опыта, а все-таки вы добились своего, — сказала Френсис, наливая ему кофе.

Говоря это, она улыбалась, и Ломакс понял, что нравится ей.

— Да ладно вам, Френсис, — сказал он с обезоруживающей улыбкой.

— Ладно? А известно ли вам, сколько студентов, выпускников и практикантов готовы быть здесь на побегушках?

— Я не такой, как они.

— Разумеется, они квалифицированнее вас.

— Мною движет нечто гораздо более сильное, чем карьерные амбиции.

Френсис устало вздохнула:

— Вы влюблены в нее.

— И я знаю, что она невиновна.

Она посмотрела на него понимающим взглядом:

— Вы влюблены в нее. Так что ваше мнение ничего не значит.

— Я влюблен в нее, потому что я ее знаю. И я уверен, что она не может быть причастна к подобному убийству.

Ломакс понимал, что слова его пусты. Он почувствовал неловкость.

— Я верю, что все мои клиенты невиновны. Я — адвокат защиты.