Полное затмение - [28]

— Их нашли в аэропорту?

— Их нашли в квартире Гейл.

Кэндис кивнула и ткнула вилкой в воздух, что-то припоминая.

— Ага, их застрелили, не так ли? С близкого расстояния? Я видела по телевизору.

— Ты помнишь, что подумала тогда?

— Наверное, решила, что это был какой-нибудь бандит.

— Кажется, полиция так не думает.

Кэндис снова взмахнула вилкой. Еще одна привычка, оставшаяся с прежних дней.

— Странно.

— Что странного?

— Ну, здесь все странно. Я могу еще представить, чтобы кто-нибудь захотел убить мужа — возможно, за что-то, связанное с его работой. Вероятно, кто-нибудь мог захотеть убить и дочь, но кому могло понадобиться убивать обоих?

— Возможно, хотели убить его, а на пути оказалась она.

— Хм. Это объяснение. А почему полиция думает, что это сделала Джулия?

— Они так не говорят. Просто ведут себя так.

— А какие у них доказательства?

— Никаких, насколько я могу судить.

— А что ты сам думаешь?

— Обычная семья. У Джулии не было причин убивать их.

Кэндис заметила:

— В обычных семьях люди часто хотят убить друг друга.

Ломакс не собирался тратить время, истолковывая, что она имела в виду. Он произнес:

— Джулия не способна на убийство.

Кэндис пристально смотрела на Ломакса.

— Все это так тяжело для нее. Сначала — травма, связанная с их смертью, затем — подозрения полиции. Жирный тупой шериф с зубами в пол-лица, который постоянно изводит ее. Очевидно, он уверен, что убийца именно она.

Принесли еду, однако Кэндис медлила, продолжая изучать лицо Ломакса. Этот долгий пристальный взгляд заставил его покраснеть.

— Так ты смотришь на клиентов, которые не оплачивают счетов?

— Ты влюбился, не так ли, Ломакс?

Он скорбно кивнул.

* * *

Любовь не всегда приносит только радость. В тот же день Ломакс вернулся в обсерваторию, чтобы быть поближе к Джулии. Однако время, проводимое в думах и мечтах о ней, по-прежнему оказывалось гораздо продолжительнее времени, проводимого в ее обществе. Реальность и фантазии поменялись местами. Быстротечные встречи только разжигали фантазии Ломакса. В его воображении встречи, в реальности сопровождавшиеся молчанием и неловкостью, проходили совершенно иначе, а скрытые сексуальные обещания со всей полнотой воплощались в жизнь.

В любом месте, где им доводилось увидеть друг друга, Джулия не сводила с Ломакса глаз, а он ловил себя на том, что не может оторваться от ее полных влажных губ. Зрелище возбуждало его, и временами Ломаксу казалось, что Джулия догадывается и это заставляет ее улыбаться.

Не считаясь с его мнением, Джулия решила, что помещения для персонала с их узкими кроватями и тонкими стенами не место для занятий любовью. Ломакс слонялся по прачечной, находя ее вполне пригодной, и даже в отчаянии начал подумывать о банке данных. Множество уединенных тропинок вело из обсерватории в долину. Если бы позволяла погода, он пригласил бы Джулию на пешую прогулку, они снова нашли бы укромное местечко, и там все случилось бы. Однако погода стояла не по сезону дождливая.

Досада Ломакса оказалась заразной. Меряя шагами помещения обсерватории — тучи тем временем день за днем затягивали небо, — он все чаще встречал своих собратьев, также бездумно слоняющихся вокруг. На асфальте толпились округлившиеся фигуры астрономов в громоздких утепленных костюмах, вышагивающих на негнущихся ногах и не отрывающих взгляды от затянутых тучами небес. Люди были раздражены. Сплетничали. Атмосфера полнилась слухами о предстоящих сокращениях работ. Астрономы строили догадки о вероятном закрытии целых проектов, скорее всего их собственных. Обсуждали комитет по затмению. Ходили слухи о том, что, так как в обсерватории нет своего солнечного телескопа, директор собирается выделить деньги для установки на вершине горы телескопа специально для наблюдения за затмением. Астрономы прикидывали, сколько это будет стоить — их интересовали не деньги, а количество работы. Препирательства в кафетерии перерастали в споры. На ночных посиделках со спиртным споры заканчивались драками. Общество раскололось на враждебные фракции.

Джулия проводила много времени с Евгением и Доберменом. Ломакс ревниво посматривал на нее, но не присоединялся к их компании. Он чувствовал себя брошенным. И чаще, чем обычно, звонил Кэндис.

— Да что с тобой? Я занята, — говорила она.

Ломакс был не в состоянии описать то, что с ним происходило. Непрерывно возрастающее сексуальное влечение. Профессиональная и сексуальная неудовлетворенность. Обсерватория, в которой нет возможности для занятий профессиональной деятельностью. Скучное ожидание перемен, которые никак не происходили. Растущие подозрения относительно Берлинза.

Ломакс решил рассказать о Берлинзе Кэндис.

— Перестань кричать, — сказала она ему.

Ломакс понял, что кричит и не может остановиться.

— Это все, что ты скажешь? — взревел он.

— Если честно, я не знаю, что говорить. Мне все это кажется невероятным.

— Невероятно глупым, — согласился Ломакс.

Он сидел на столе в своей комнате и пинал кресло ногой. Наконец кресло упало.

— Ты с кем-нибудь делился?

— Нет.

— Ломакс, бесполезно сдерживать свой гнев. Если будешь молчать, это ни к чему не приведет.

— Да Берлинз даже не собирается ничего скрывать. Если бы хотел, то добыл бы сколько угодно доказательств. Вчера он оставил на моем столе пачку бумаг, а на самом верху лежали эти расчеты…