— А если выяснится, что Роджера Бербенка в пятницу на яхте не было, что он не собирался там быть?
Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой. И улыбка и жест были доверительными.
— Уверен, вы выясните, что в действительности так не было, мистер Мейсон.
Мейсон хотел что-то сказать, но передумал. В течение нескольких минут он обдумывал ответ Ван Ньюиса, затем сказал:
— Ол-райт, вы отправились за бумагами. Что было дальше?
— Понимаете, к подушке на тахте была приколота записка…
— Вы прочли записку и оставили ее на месте?
— Нет, конечно. Я побоялся, что Фред может заскочить домой на минуту. Он очень расстроится. Я же сказал, что Дафна — «эмоциональная цыганка». Поэтому я сорвал записку и сунул себе в карман.
— Записка предназначалась Фреду?
— Да.
— Записка сохранилась?
— Да. Но, мистер Мейсон, ваш допрос далеко отошел от сути дела. Вам это не кажется?
— Нет.
— Записка, мистер Мейсон, сугубо…
— Эта записка, — прервал его Мейсон, — является вещественным доказательством. Во всяком случае, в той части дела, которую расследую я. Если вы хотя бы отчасти заинтересованы в том, чтобы избежать широкой огласки, вы поймете, что самым разумным для вас будет ознакомить меня с той информацией, которая меня интересует.
Ван Ньюис еще с минуту поколебался, вопросительно посмотрел на Деллу Стрит.
Та уверенно кивнула головой и произнесла:
— Так будет лучше, вы сами в этом скоро убедитесь.
— Хорошо, — сдался Ван Ньюис. — Возможно, в самом деле разумнее будет ознакомить вас со всеми фактами, мистер Мейсон.
Он раскрыл портфель, вытащил листок бумаги и протянул его Мейсону.
Мейсон заметил, что листок и в самом деле был приколот к какой-то ткани, об этом говорили и двойные проколы в углу, и помятая его верхняя половина.
Записка была написана чернилами аккуратным почерком:
«Дорогой Фред!
Я знаю, ты посчитаешь меня гадкой, в особенности из-за того, что уже было в прошлом. Но я ничего не могу с собой поделать. Как я говорила тебе десятки раз, я не в силах бороться с велением сердца. Я могу только контролировать свои эмоции, но мне не совладать с тем, что порождает эмоции и без чего я просто не могла бы существовать.
В течение долгого времени я боролась с ним и сомневалась в необходимости того шага, который все же предпринимаю. Думаю, ты и сам распознал симптомы моего душевного состояния, но боялся поставить окончательный диагноз. Точно так же, как сначала боялась я. Короче, Фред, я люблю Дуга, и этим сказано все! Дело вовсе не в том, что ты сделал или чего не сделал. И теперь уже ни один из нас не в состоянии ничего изменить. Ты всегда поразительно хорошо относился ко мне, я буду и впредь уважать тебя и восхищаться тобой.
Признаюсь, я чувствовала себя одинокой последние четыре-пять недель, когда каждая минута твоего времени, днем и ночью, была целиком отдана твоему бизнесу. Но я понимаю, что это крайне важно, ты уже многого добился и в будущем получишь кучу денег. Прими мои поздравления. Едва ли нужно добавлять, Фред, что я не хочу от тебя ни цента. Можешь подавать на развод и оформлять все необходимые документы. Твой адвокат все тебе скажет. Я надеюсь, что мы всегда останемся друзьями.
Прощай, дорогой!
Твоя Дафна».
— Приятная записка, — сказал Мейсон.
— Она писала совершенно искренне, от начала и до конца! — уверил Ван Ньюис.
— Должно быть… Кто такой Дуг?
— Человек, с которым она собиралась встретиться в Сан-Франциско.
— Какая поразительная осведомленность… Как его полностью зовут?
Ван Ньюис улыбнулся и покачал головой.
— Честное слово, мистер Мейсон, все имеет предел. И вы это прекрасно понимаете.
— Предел чего?
— Предел того, насколько глубоко я могу втягивать других людей в эту историю.
— Ерунда! Мы не в игрушки играем, а занимаемся расследованием убийства. Так кто же такой, этот Дуг?
— Боюсь, что я не имею права сообщать вам это.
Теперь Ван Ньис говорил формально и с достоинством.
Мейсон резко вскочил на ноги и отодвинул стул.
— Прекрасно, Ньюис, благодарю за то, что вы мне сообщили.
— Могу ли я быть уверенным, что вы сохраните все это в тайне?
— Нет, разумеется.
— Но, как я понял, у вас были именно такие намерения.
— Значит, вы неправильно меня поняли.
— Я подумал, что в противном случае вы передадите информацию полиции?
— Абсолютно верно.
— Так вы не собираетесь этого делать?
— Почему? Я как раз намерен им ее передать. Единственное, что могло бы помешать мне это сделать, это уверенность в том, что по весьма веским причинам от этого следует пока воздержаться.
— Уверяю вас, что данная нелепая история не имеет никакого отношения к смерти Фреда. Это — дело рук кого-то еще.
