Полное собрание сочинений. Том 23. Сумочка авантюристки - [171]

— В котором часу вы расстались?

— Это было около… я бы сказал, чуть позже половины второго.

— Чуть позже половины второго?

— Да.

— Мне показалось, вы говорили, что завтракаете в двенадцать тридцать?

— Так и есть.

— Значит, вы просидели за завтраком больше часа?

— Ну… я себя в тот день неважно чувствовал и отпросился на остаток дня. У меня была мигрень, они у меня часто бывают.

— А теперь, — сказал Мейсон, — говорите правду, поскольку я могу это проверить в банке. Сколько дней за последние шесть месяцев вы пропустили из-за мигреней?

Кловис колебался.

— Смелее, — подбодрил его Мейсон, — сколько же?

— Третьего после полудня и сегодня.

— Значит, до дня убийства Хайнса вы имели стопроцентное посещение?

— Зачем отсчитывать от дня убийства? Это было третье число этого месяца и все.

— Хорошо, пусть будет так. Куда пошла Элен Ридли после кафетерия третьего числа?

— Не знаю.

— Вы не пытались пойти за ней?

— Мистер Мейсон, я проявил терпение и ответил на множество вопросов, которые, позвольте сказать, вас не касаются. Теперь я попрошу вас и вашего спутника уйти. Я слишком взволнован, чтобы продолжать разговор.

— Следовательно, я понимаю так, что вы пытались пойти за ней.

— Мистер Мейсон, соблаговолите покинуть мою квартиру. ’

v Мейсон сделал знак Дрейку:

— Думаю, мы узнали все, что хотели, — сказал он.

Двое мужчин направились к двери. Уже занеся ногу,

чтобы переступить порог, Мейсон быстро обернулся и выстрелил в Кловиса последним вопросом:

— Вы шли за ней всю дорогу до Сиглет-Мэнор?

В невозмутимом молчании Кловис подошел и закрыл за ними дверь.

— Вот оно что! — сказал Мейсон в коридоре.

— Что ты извлек из этого, Перри?

— Черт меня побери, если я знаю, — признался Мейсон. — Он покрывает ее, покрывает в чем-то. Он знает что-то, что довело его до мигрени: одному Богу известно, что именно. Он не слабак, но, конечно, и не борец! Элен Ридли как следует ушиблась о мужчину сильного, подвижного типа и рикошетом должна была отскочить — тут и материнский инстинкт сказался — к тихому молодому человеку, чувствительному, застенчивому, обладающему ясным умом и здоровым воображением.

— То есть к Артуру Кловису?

— Артур Кловис вполне "соответствует этому описанию.

— Так что будем делать? — спросил Дрейк.

— Вернемся к себе и посмотрим, как будут развиваться события. Мы потянули за кое-какие проводочки. Должен произойти взрыв. Чего бы мне хотелось, это дать Гуллингу славную встряску. Он собирается вызвать меня в суд. Я хотел бы, чтоб на предварительном слушании он получил хорошенький сюрприз.

Глава 16

В напряженные минуты ожидания, когда судья займет свое место, зал наполняло неумолкаемое жужжание. Это зрители шепотом обменивались мнениями. Большой неожиданностью стало то, что Гарри Гуллинг лично явился на предварительное слушание дела в качестве официального представителя окружного прокурора. В глазах завсегдатаев судебных заседаний это неопровержимо доказывало, что «непримиримая борьба», как это называли газеты, в данном случае действительно имела место.

Шериф ввел Адель Уинтерс и Эву Мартелл. Мейсон поднялся, поздоровался за руку с обеими подзащитными и показал им на места позади него.

— Простите меня за историю с такси, — прошептала Эва Мартелл. — Я хотела подъехать к нашей с Корой квартире и, если полиция сняла наблюдение… Я была дура, сама не знаю, зачем я сделала это!

— Все в порядке, — успокоил ее Мейсон, — это все уже в прошлом.

— Они пытались получить от меня показания. Не столько о самом преступлении, сколько о том, где я провела ночь перед арестом.

— Знаю, — сказал Мейсон. — Не беспокойтесь об этом. Извините меня, там Пол Дрейк. Мне нужно поговорить с ним. — Он встал и направился к Дрейку, который как раз входил — в зал суда.

Оказавшись рядом с ним, Мейсон сказал:

— Пол, встань рядом со мной. Мне нужно кое-что тебе передать. Не надо, чтобы кто-нибудь это видел.

— Что передать?

Мейсон не стал прямо отвечать на вопрос.

— Мало ли что может случиться: Гарри Гуллинг сам поведет обвинение!

— Это ведь редко бывает?

— Почти никогда, — ответил Мейсон. — Ты же знаешь, он въедливый юрист, и это он определяет всю политику окружной прокуратуры. Но я не думаю, чтобы он хорошо выступал в суде — у него слишком математический и отвлеченный ум, и ему недостает понимания человеческой натуры. Теперь слушай, Пол. Мне нужны свидетели по поводу вот этого бумажника. Он мой собственный, в нем деньги, письма, мои водительские права и еще некоторые бумаги. Я хочу, чтобы Гуллинг нашел его в мужской уборной.

— Это будет трудновато, — засомневался Дрейк.

— Нет. Ты можешь держать там наготове человека, который подбросит его. Другой пусть стоит в коридоре и подаст сигнал, когда Гуллинг направится туда. Я хочу, чтобы он лежал там, где его сразу можно заметить, но чтобы это было правдоподобно.

— О’кей, — сказал Дрейк. — Я проверну это.

Мейсон придвинулся поближе и сунул бумажник в руку Дрейка:

— Проследи, чтобы сам Гуллинг нашел его, й…

Их прервал звук гонга. Секретарь суда попросил всех встать.

Судья Гомер Линдейл вошел в зал, занял свое место и кивком поприветствовал зрителей. Минуту спустя он объявил слушание дела «Народ против Адель Уинтерс и Эвы Мартелл».