Полночный путь - [67]

— Это ж надо… Приходи, и бери голыми руками…

— Рукавички не забудь надеть… — пробурчал страж из-под личины. — Проходите, воевода ждать долго не будет — сам все слопает…

Серик с любопытством разглядывал крепостцу; стены строены совсем по-русски — срубы шириной в две сажени, заполненные землей и каменьями. Стрельницы добротные, из вековых дубов, и видно, что крепостца строена давным-давно. Значит, давно тут не воевали, и стоит она, исключительно для устрашения касогов, чтоб по невежеству своему не подумали, будто княжество Казанское можно пощипать голыми руками.

Терем воеводы узнали сразу, как только вышли на центральную площадь; он выделялся среди других теремов так же, как выделялся бы в любой толпе сам воевода. Горчак сдвинул шапку на нос, почесал в затылке, сказал раздумчиво:

— И с чего это так богатеет воевода захолустной крепостцы? Пошлину ему никто платить не обязан… По Самарке лишь весной, по высокой воде, плавают торговать мелкие купчики, да и те казанцы. С них мзды не возьмешь; быстренько нажалуются князю, и висеть воеводе на виселице, специально воздвигнутой на высоком берегу.

Воевода встречал их у высокого крыльца, уже без кольчуги, приодетый в белую рубаху, расшитую узорами в красную нитку. Увидев мечи на поясах у друзей, поцокал языком, сказал:

— Зачем мечи? У нас тут спокойно. Который год ни смуты, ни войны не докатываются.

Шарап с достоинством ответил:

— Мы воины, и ходить без мечей нам как-то невместно.

Воевода радушно пригласил:

— Прошу к столу…

По случаю жаркого вечера, стол был накрыт во дворе, под двумя раскидистыми яблонями. Все чинно расселись. Прислуживали за столом шесть женщин; одной было лет примерно столько же, сколько воеводе, другие — помоложе, а одна и совсем девчонка, лет пятнадцати. Пока женщины наливали вино в высокие половецкие кубки, Серик спросил шепотом у бывалого Шарапа:

— А чего это у него служанок столько?

Шарап так же шепотом ответил:

— А это не служанки — это его жены. Казанцы ж поголовно многобожники, у них многоженство. Мне дед рассказывал, еще при его деде, многие русичи, што побогаче, имели по две-три жены…

Серик недоверчиво поглядел на Шарапа, — не шутит ли? — но тот был серьезен. Воевода поднял кубок, провозгласил:

— Я пью этот кубок сладкого фряжского вина за моих гостей, русских купцов! Да пошлют нам боги радость сходиться за столом, а не на бранных сечах!

Ответный тост говорил Горчак; долго что-то выписывал, будто узоры на рубахе воеводы. Серик половины не понял, о чем речь, но воевода остался доволен. После третьего кубка, воевода решил, что пора и половить рыбку в мутной воде, он осторожно спросил:

— А не везет ли уважаемый Горчак чего-нибудь запретного?

Горчак поднял брови, удивленно спросил:

— С каких это пор воеводы спрашивают, чем купец торгует?

Воевода медленно, с намеком в голосе, сказал:

— Видишь ли, уважаемый, ты с касогами не торгуешь, не знаешь, а наши князья уже лет сто держат запрет на торговлю оружием. Нет, ножи и топоры продавать можно, наконечники для стрел и рогатин, но сабли, кольчуги — ни-ни…

Горчак кашлянул, опустил голову пониже, отпил из кубка, спросил:

— И что же, обратно везти?

Глаза воеводы радостно блеснули, он весело сказал:

— Зачем везти? Я куплю! Хорошую цену дам…

Горчак медленно выговорил:

— Ты купца, Хромого Казарина знаешь?

Воевода помедлил, сказал:

— Кто ж Казарина не знает?.. Богатейший купец в Казани…

— Как думаешь, если он шепнет пару слов князю насчет воеводы Туркана, долго еще тут просидит оный воевода?

Воевода посерел, даже щеки его как-то разом опали, будто бычий пузырь проткнули. Он схватил кубок, залпом опорожнил, спросил хриплым полушепотом:

— Так это что, русские и казанские купцы одно дело затеяли?!

Горчак медленно выговорил:

— Зачем я иду по Самарке — о том тебе знать не положено. Знай только: Хромой Казарин в доле. Да и князь ваш об этом деле знает, как и наш, князь Роман.

Дальше застолье скисло; хозяин пил мало, видимо боясь сболтнуть что-то лишнее. А Горчак то и дело взглядывал на него нарочито многозначительно. Так что, в сумерках поднялись из-за стола, раскланялись, и отправились на ладью. Когда вышли из ворот, Серик спросил Горчака:

— А чего это воевода так скис?

Горчак пренебрежительно хмыкнул:

— Слыхал? Князья казанские уже сотню лет запрет на продажу оружия касогам держат?

— Ну и што? — Серик непонимающе смотрел на Горчака.

— Через воеводу этот запрет вовсю нарушается, вот и сидит тут эдакий Соловей-разбойник… Тут бы поискать неприметного купчика… Не наше это дело! — оборвал себя Горчак. — То дело князей казанских.

Навстречу шел припозднившийся житель; судя по добротной одежонке — небедный ремесленник. Горчак остановил его, учтиво обратившись:

— Послушай, уважаемый… — тот остановился, выжидательно поглядел на Горчака, а тот достал две половецкие серебрушки, подкинул на ладони, спросил: — Далеко ли вверх по Самарке казанские поселения тянутся?

Мужик заворожено следил за монетками, подлетающими вверх-вниз на ладони Горчака. Видно было, что внутри него идет какая-то борьба; видимо между страхом нарушить запрет воеводы, и желанием получить дармовое серебро? Наконец, любовь к серебру победила страх перед воеводой, и он, воровато оглянувшись вокруг, проговорил: