Полночный полдник - [23]

У Мерседес я почувствовала себя так, будто нахожусь на пороге озарения. Мерседес отличается рациональным, спокойным отношением к жизни и обязательно поможет разобраться и со вспышкой гнева Освальда, и с ковыляющими фанатиками, и с альбиносами-алтарниками, и с жутковатыми костюмированными спектаклями, и с сумасшедшими женщинами, желающими отделаться от очаровательных девушек своего сына. Она наверняка скажет, что я слишком эмоциональна, подозрительна и неуверенна в себе. С ней мир снова станет прекрасным.

Я включила аудиосистему, и комната наполнилась музыкой. После нескольких секунд напряженных размышлений я таки узнала трепетную «Дальневосточную сюиту» Эллингтона.[33] Будучи дочерью профессиональных музыкантов, специалистов в области этнической музыки. Мерседес не пожалела времени на мое музыкальное образование.

«Пап-па-паа-паа-паа», — как могла подпевала я Эллингтону, распаковывая свои вещи и заваривая чай дарджилинг, а потом стала звонить друзьям — поведать том, что я наконец-то обзавелась собственным телефоном. Когда они спрашивали, как идут дела с моим парнем, я отвечала, что все замечательно.

В спальне у Мерседес возле одной из стен стоял длинный стол с тремя компьютерами. Она была помешана на них и втайне развлекалась хакерством. Впрочем, своими способностями она пользовалась не из злых побуждений, а для добрых дел — именно она помогла вырвать меня из подлой ловушки, которую подстроил ОТБРОС.

Повесив свое платье в шкаф Мерседес, я пошла в ванную взглянуть, нет ли у моей подруги каких-нибудь новых косметических средств. Там нашелся флакон туалетной воды «Наваждение» от Кляйна, который, судя по всему, еще ни разу не использовали. Я побрызгала воздух, а потом прошла через него.

Хотя домашний уют в этом районе стали ценить гораздо выше, бандитизм здесь по-прежнему находился на опасной отметке. Когда я вышла на улицу, чтобы прикупить что-нибудь на ужин, на углу соседней улицы дрались мексиканские бандюки, все очень грозные, с черными татуировками и в идеально выглаженных брюках. Я перешла на другую сторону улицы, наглухо застегнула свой жакет, чтобы они не увидели чего лишнего, и двинулась дальше, глядя строго вперед.

На улице показалась полицейская патрульная машина, и мужики куда-то убрались.

Моя любимая такерия[34] находится в шести кварталах от дома Мерседес, среди прочих кафе, ресторанов, баров и маленьких магазинчиков. Поскольку моя книжка в обложке так и не высохла, мне была необходима другая. Сначала я думала купить еще какой-нибудь роман Шарлотты Бронте, но потом откопала потрепанное издание «Возвращения в Брайдсхед» Ивлина Во в переплете.

Я купила несколько тако и орчату[35] и, вернувшись в квартиру Мерседес, принялась за чтение и еду. Это отшельническое занятие обычно приносит мне удовольствие, но мысли как-то не задерживались на герое книги Себастьяне Флайте, а постоянно возвращались к хорошо известному мне Себастьяну, ОТБРОСу. Жизнь порой таким образом вторгается в литературу. Себастьян всегда казался мне очень красивым и умным, и я никак не могла предположить в нем моральное разложение. Я считала, что любовь способна преодолеть все классовые и культурные различия.

Читая о нравственном падении Себастьяна Флайта, я в очередной раз скорбела о том, что ОТБРОС утратил свое душевное здоровье.

Тревожные мысли сновали в моей голове, словно жучки, неся с собой какие-то обрывочные сведения.

Я отмахнулась от них, равно как и от предположения, что я могла точно так же обмануться в Освальде.

Когда я отштукатурила лицо вечерним макияжем, намазала волосы гелем, а потом сбрызнула их лаком так, чтобы объем увеличился вдвое, время уже было позднее. Я немного прошлась по улице, а потом наняла такси, что было гораздо проще, чем самой вести машину в центр.

Клуб Мерседес располагается в мрачном районе, состоящем из нескольких дешевых гостиниц с постоянными жильцами, бесплатной столовой для неимущих, стрип-клубов и крошечных вьетнамских закусочных. Снаружи здание клуба было абсолютно черным, а название «Мой подвальчик» складывалось из мелких красных буковок. Несколько человек в потрепанных деловых костюмах покуривали на тротуаре, а внутри ухала музыка.

Вышибала Денни улыбнулся, увидев, как я вылезаю из такси, но, судя по морщинке между бровями, он был напряжен.

— Привет, девочка, рад тебя видеть. Дай же мне сладенького.

Ленни всегда злоупотреблял объятиями, и сегодняшний вечер не был исключением. Схватив меня за пятую точку, он как следует помял ее.

— Да и потрогать тебя рад, особенно, когда есть за что.

Я отстранилась, чтобы Ленни перестал меня ощупывать.

Он обрился наголо. Я провела рукой по темной блестящей макушке.

— Когда ты это сделал?

— Когда там стало больше кожи, чем волос. Что скажешь?

— Сексуально, Денни. Все группи будут твоими.

— Ха! Группи. Только моей жене этого не говори. — Он подмигнул. Денни был женат на служительнице церкви.

Войдя в фойе клуба, я помахала рукой гардеробщице и вошла в основной зал. Там я постояла несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте, а уши — к шуму. Кроме обычных рокерских типажей, в группе наличествовали саксофонист, двое парней, игравших на удах,