Холли в отчаянии воскликнула:
— Но вы даже не знаете, что я наговорила!
— Не беспокойтесь. Мы провели большую беседу на предмет технических подробностей, вот что важно. Сплетни о личной жизни Джека не волнуют.
Это, подумала Холли, похоже на правду. От огорчения ей снова стало нехорошо.
Чтобы развеяться, она с головой ушла в садоводство. Едва солнце поднималось над горизонтом, как она уже была в саду, и не уходила оттуда до темноты. Метр за метром расчищала она сад от зарослей, чтобы дать свободу запущенным розовым кустам, опутанным лианами. В саду постоянно горели костры из сухих веток, и наконец сад начал принимать тот вид, который и должен был иметь первоначально, — вид розового рая.
Холли натренировала мускулы, о наличии которых даже не подозревала, и приобрела пристрастие к лимонаду. Дети из школы, где она работала, приходили к ней на чай. Машины то и дело заезжали во двор замка. Холли была почти что счастлива.
Как-то прекрасным вечером на лужайке в саду играла ее группа музыкантов. Звучала величественная «Чакона» Перселла [2], когда к замку подъехала машина. Ее водитель тихо вышел из-за руля и незамеченным прошел на террасу.
Там он на мгновение замер. Сад был залит абрикосовым светом заходящего солнца. Цветы, которых он никогда здесь не видел, кивали своими головками на легком ветерке. Жужжали пчелы. Маленький камерный оркестр склонял головы в такт музыке, которая воспаряла к небесам. И в центре всего этого, поглощенная игрой, сидела Холли.
Взгляд Джека остался прикованным к ней. Ее волосы были небрежно зачесаны назад, и заходящее солнце играло в ее то ли золотых, то ли соломенных прядях. Дни, проведенные в саду, придали ее коже смуглый оттенок и рассыпали по лицу веснушки. На ней была короткая футболка, а на лице было разлито неподдельное блаженство. Без сомнения, Холли была счастлива.
Она еще очень молода, снова подумал Джек. Его пальцы так стиснули косяк двери, что костяшки побелели.
«Чакона» окончилась. Джек разжал пальцы и шагнул вперед.
— Прекрасно.
Холли подняла голову. Испуганно улыбнулась ему ослепительной улыбкой. Джек замер на месте. Ее улыбка угасла.
Несколько мгновений она не двигалась. Все остальные уже поднялись со своих мест и слегка смущенно приветствовали его, потому что в деревне он долгое время слыл личностью мрачной и негостеприимной. Но Холли не двинулась.
Джек пожал руки первой скрипке и дирижеру.
— Надеюсь, вы не против… — начал последний.
— Ничуть. Самая подходящая музыка для английского парка, — с улыбкой сказал Джек. Краем глаза он глянул на Холли. — У меня получилось идиллическое возвращение домой.
Кажется, она наконец пришла в себя. Аккуратно опустила флейту на траву и встала.
— Как ты, Джек? — Ни попытки поцеловать его, ни обнять… — Я не знала, что ты вернулся.
— Прилетел сегодня после полудня и сразу поехал сюда.
Ее взгляд взметнулся кверху. Джек успел разглядеть в нем удивление, прежде чем Холли снова опустила глаза.
— Тогда ты, наверное, устал. Лучше нам прекратить.
— Не надо. Продолжайте, а я пока пойду приму душ. А потом, если успею, вернусь послушать вас.
Но он так и не пришел.
Они закончили играть в половине десятого. Холли, которая всегда была крайне гостеприимна, на этот раз даже не предложила друзьям кофе, но они, все прекрасно понимая, не стали задерживаться. С сильно бьющимся сердцем она поднялась наверх.
Джек уже принял душ и теперь крепко спал.
Он лежал, уткнувшись лицом в покрывало, и дышал ровно и глубоко. Кроме полотенца на бедрах, на нем не было ничего, а окно в комнате было открыто. Холли тихо подошла и закрыла его. Видимо, шум его разбудил, потому что он потянулся и что-то пробормотал. Она подошла к кровати и тихо спросила:
— Да?
Джек открыл глаза и посмотрел на нее непонимающим взглядом, словно не узнавая.
Не сдержавшись, Холли провела ладонью по его смуглой, такой знакомой щеке. Щека была прохладной и непривычно гладкой — Джек только что побрился.
И в этот момент он схватил ее за руку и притянул к себе. Не говоря ни слова, он скользнул руками под ее юбку, умело лаская обнаженные бедра. Холли всем телом прижалась к нему и молча принялась сбрасывать с себя одежду, покрывая поцелуями его сильное тело. Весь голод долгого одиночества вдруг проснулся в ней. Молча и страстно они ласкали друг друга, пока Джек наконец не издал хриплый вскрик и не откинулся на подушки, не выпуская Холли из объятий.
С трудом переводя дыхание, Холли осталась лежать неподвижно. У нее кружилась голова. Все ее тело содрогалось от неудовлетворенного желания. В то же время собственное поведение приводило ее в шок. Что с ней случилось?
Джек почти сразу же снова заснул. Дождавшись, пока его дыхание станет ровным, Холли осторожно высвободилась из его объятий. Даже во сне он властно прижимал ее к себе.
С трудом держась на нетвердых ногах, она добрела до ванной, собираясь достать из сушилки свежее белье, чтобы постелить себе в другой комнате. Но сил хватило только на то, чтобы сесть на край ванны. Руки дрожали.
Что с ней происходит? Холли прижала ладонь к губам. Губы дрожали. Всю ее била крупная дрожь.
Конечно, Джек вообще в полусне мог принять ее за другую. Он ведь даже ни разу не назвал ее по имени. Он устал после перелета, после смены часовых поясов, а в неверном закатном свете вполне можно перепутать все что угодно. Может быть, он воображал, что занимается любовью с Сюзанной. Может быть, он даже поверил в это. Потому что это было слишком похоже на любовь.
