Полночь в кафе «Черный дрозд» - [60]

Я покосилась на Натали. Она изумленно таращилась на мать. Неожиданно мне почудилось, будто я попала в сериал «Сумеречная зона».

– Кабачки и сыр чеддер.

Сили принюхалась.

– И, кажется, еще тимьян?

– Да, свежий тимьян из сада Зи и острый перец халапеньо.

– Прекрасное сочетание! – воскликнула Сили, и я обратила внимание, что у нас одинаковые улыбки. – Не терпится попробовать.

Она сняла с блюда фольгу, отложила ее на стол и, на секунду замешкавшись, чтобы пощекотать ножку Олли, направилась в столовую.

Натали, разинув рот, повернулась к доку.

– Что это с мамой?

– О чем ты? – Его глаза лукаво блестели.

– Она что, напилась лекарств?

– Вряд ли.

– Тогда, может, просто – напилась?

Он наклонил голову, притворяясь, что размышляет над ее предположением.

– Не думаю.

– Или у нее нервный срыв?

Док расплылся в улыбке.

– Лучше сказать, прорыв.

– Что это все значит? – продолжала недоумевать Натали.

Сили снова появилась на кухне.

– Идемте скорее! Обед остывает.

Док кивнул на дверь, пропуская нас вперед.

– Мама и впрямь босиком? – понизив голос, уточнила Натали. – Мне не померещилось?

– Босиком, – подтвердила я. – С розовым педикюром.

– Мама, где твои туфли? – поинтересовалась Натали.

Сили посмотрела себе на ноги.

– Ой, ну надо же, совсем про них забыла. Простите мою рассеянность.

Ее взгляд скользнул по моим шлепанцам. Она неодобрительно поджала губы, но промолчала.

Натали округлила глаза и, забрав Олли, последовала за Сили в столовую.

Док остановил меня, ухватив за руку, и тихо попросил:

– Я буду очень благодарен, Анна-Кейт, если ты не станешь упоминать о моей… – он помедлил, – реакции на жару.

Сейчас он выглядел не таким больным, как при нашей первой встрече, на террасе, но цвет лица оставался по-прежнему нездоровым. Неизвестно, что с доком такое, но это явно никак не связано с погодой.

– На жару? – выразительно переспросила я.

– Да, на жару.

Внезапно до меня дошло, почему он так себя ведет.

– Никто не в курсе, да?

Правда отразилась в темных глазах дока. Ни жена, ни дочь понятия не имели о его болезни.

– Не рассказывай им ничего, хорошо?

Конечно, это дело дока, но, думаю, держать Сили и Натали в неведении несправедливо. Я бы на их месте предпочла знать о его недуге.

– Ладно, но только если вы обещаете, что скоро сами им все объясните.

– Обещаю.

– Вы хотя бы у врача были?

– У многих. – Он вздохнул.

– Что у вас?

– Ерунда, не стоит…

– Пойдемте скорее за стол. О чем шепчетесь? – На пороге снова возникла Сили.

– Я говорил Анне-Кейт, что очень рад ее видеть, – заявил док и потянул меня в столовую.

«Не стоит волноваться». Вот что он собирался сказать. Даже не сомневаюсь. И все-таки я волновалась. Я учила в колледже биологию и анатомию и теперь старалась припомнить все болезни, которые вызывают желтоватый оттенок кожи. Первое, что приходит на ум, – гепатит и печеночная недостаточность. Это лечится, хотя иногда приводит к летальному исходу.

– Я тоже рада. – Сили на мгновение встретилась со мной взглядом и тут же потупилась, видимо считая неприличным слишком явно на меня глазеть. – Надеюсь, во время твоего пребывания в Уиклоу, Анна-Кейт, совместный обед по воскресеньям станет традицией. Наш дом – твой дом.

– Спасибо, – с вымученной улыбкой уклончиво ответила я.

– Куда я попала? Нас что, снимает скрытая камера? – Натали усадила Олли на детское сиденье, прикрепленное к стулу, и начала изучать потолок.

– Не говори глупостей, Натали, – прервала ее Сили. – Лучше давайте обедать. Кому что налить? Есть вино, кока-кола, сладкий чай, кофе…

Натали недоверчиво покачала головой и дала дочке пару стручков фасоли.

Хотя я не большой любитель спиртного, в уме промелькнула сумасбродная мысль: как бы Линдены отреагировали, если бы я отпила вино прямо из бутылки? Чтобы не поддаться искушению это проверить, на всякий случай выбрала чай.

Не отпускало ощущение нереальности происходящего. Я отметила, что уставленный тарелками деревянный темно-серый стол застелен длинной узкой скатертью-бегунком, расшитой цветами, на которой выстроились три вазочки со свежими букетами из белых роз, рудбекий, ромашек и листьев папоротника. Все это Линдены выращивают в саду.

Док галантно подвинул мне стул.

– Красивые цветы, – похвалила я, садясь.

– Спасибо. – Сили поставила передо мной и Натали высокие стаканы для чая. – Джеймс срезал их сегодня утром.

Джеймс. Док. Мой дедушка. И он тяжело болен.

Стараясь справиться с нахлынувшей грустью, я принялась осматривать комнату. На хлопчатобумажных зеленых салфетках, украшенных причудливым цветочным узором, стоял белый фарфоровый сервиз. Благородно поблескивали на солнце начищенные серебряные блюда. На стенах висели акварельные картины с изображениями зверей: кроликов, белок и барашка. На буфете и на серванте виднелись семейные фотографии. Я бы подошла поближе, чтобы получше их рассмотреть, но боялась показаться невежливой.

– Прежде чем мы приступим к ужину, я хотела бы кое-что сказать… – Сили поднялась и покосилась на дока. Тот ободряюще кивнул.

По очереди взглянув на меня и Натали, Сили глубоко вздохнула.

– Анна-Кейт, я не знаю, что именно произошло в день гибели твоего отца. Никто не знает. Я поверила в худшее, потому что легче переносить боль, когда находишь виноватого. Не понимать, почему дорогой тебе человек умер, – просто невыносимо… Мне нужно было на кого-то возложить вину.