Полночь в кафе «Черный дрозд» - [47]

Папа всегда исправлял мои оплошности.

Я решила, что не буду даже пытаться приладить глушитель: некогда возиться. По дороге заеду на АЗС. Заправлюсь и попрошу кого-нибудь залить масло в двигатель.

Все будет в порядке.

В полном порядке.

Волноваться совершенно не о чем.

Закрыв лицо ладонями, я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и – боже мой! – опять почувствовала запах копченого бекона.

– Не отменяй встречу, Натали, – раздалось где-то рядом.

Я завертела головой, пристально всматриваясь в те места, где возможно было бы спрятаться. Однако меня окружали только птицы и пчелы.

По коже побежали мурашки. Я вдруг поняла, что именно этот голос разбудил меня на прошлой неделе.

Твой отец умирает.

Я пыталась забыть о тех словах, списав их на кошмарный сон. И вот опять… Что происходит? Может, я перегрелась и вижу галлюцинации? Сейчас и впрямь жарко и душно.

Настороженно обернулась. Никого. А вдруг это заговорила моя совесть? В таком случае непонятно, действительно ли папа болен.

Я уставилась на дом родителей. В воскресенье во время семейного обеда я не сводила глаз с папы, пытаясь определить, здоров он или нет. На первый взгляд казался вполне бодрым. Из мелочей я отметила какой-то странный цвет лица. Возможно, папа просто обгорел на солнце, пока играл в гольф. Или есть иная причина?

Внимательно наблюдая за ним, я заметила и другие тревожные симптомы. Папа очень мало ел: клал себе крошечные порции и потом почти к ним не притрагивался. А еще мне почудилось, что он с трудом поднимает Олли на руки, словно ему больно.

На мои расспросы папа ответил, что получил небольшую травму во время гольфа, а аппетит потерял из-за стресса. Может, это связано с приездом Анны-Кейт? Или с чем-то еще?..

– Иди уже! – зазвенело мелодичное сопрано.

На этот раз звук шел со стороны забора. Но там тоже никого не было! Только кусты и эта чистюля-птичка.

– Да иду! – Я раздраженно вытащила ключи от машины. Очень надеюсь, что она заведется.

Похоже, на несколько минут все-таки опоздаю. Ну ничего, так даже лучше. Сегодня с психотерапевтом можно просто познакомиться. Зайду, в двух словах опишу свои проблемы и уеду. В подробности углубляться не стану, не буду бередить старые раны.

Оставив дверцу открытой, чтобы разогнать нагретый, застоявшийся воздух, я уселась за руль. В салоне было так жарко и душно, что захотелось выскочить обратно. Кинув сумочку на соседнее сиденье, я, потянувшись, открыла с другой стороны окно, желая ускорить проветривание. Сейчас я бы обрадовалась даже урагану. Стекло застряло на полпути, но у меня не было времени с ним воевать.

Чувствуя, как на лбу выступают капельки пота, я вставила ключ в замок зажигания. Ну, давай же, заводись! Ну пожалуйста!

Мотор закашлял, словно астматик в парфюмерном отделе, но не заработал. Глубоко вздохнув, я попробовала еще раз, легонько надавив при этом на педаль газа. Вдруг поможет?

К сожалению, ничего не изменилось. Разве что завоняло бензином.

Досчитав до пяти, я снова повернула ключ. Двигатель чихнул и заглох, а к бензину присоединился запах горелого масла. Чертыхаясь, я вытащила ключ. Не хочу, чтобы машина погибла в огне. Она, может, и достойна такой кары, но еще мне нужна.

После смерти Мэтта банк отобрал наши автомобили, куда более дорогие и современные, за долги. Я с трудом насобирала деньги на покупку старенького, подержанного хетчбэка. Это оказалась совсем простая модель, без радио, электрического стеклоподъемника и других наворотов. Рычаг переключения скоростей постоянно застревал, а педаль сцепления ужасно скрипела. Зато машина была моей собственной.

Я открыла капот и пошла выяснять, в чем дело, хотя ничего в этом не смыслю. Мама схватилась бы за сердце, если бы увидела, чем я занимаюсь. Представляю, что бы она сейчас сказала: пытаясь самостоятельно чинить автомобили, люди отнимают хлеб у автомехаников. Мол, разве ты готова заставить их детишек голодать? И вообще, ты же вся перепачкаешься!

Не знаю, что я ожидала увидеть под капотом, но точно не это: на аккумуляторе лежало наспех свитое гнездо, а в нем – пятнистое яичко, напоминающее небольшой камушек.

Даже если бы мотор завелся, у меня бы рука не поднялась убрать это гнездышко, пока птенец не вылупится и не улетит. Значит, машина никуда не едет. И я, получается, тоже.

Я закрыла глаза в ожидании, что скажет обладательница напевного голоса, раз уж она так раскомандовалась, но вместо этого услышала собачий лай.

Я огляделась. Прямо ко мне, истошно вопя, несся темно-серый кот, а за ним, громко гавкая, гнался – я прищурилась – Ривер, пес Кэма Колбо.

– Ривер! Стой! К ноге! – Я шагнула к нему и попыталась поймать за ошейник, но пес увернулся.

Кот юркнул под бампер и, прижав уши, зашипел. Этого бездомного котяру я тоже узнала. Он уже давно живет в Уиклоу.

Ривер на брюхе пополз за ним, как будто преодолевая полосу препятствий.

– Нет-нет, к ноге! – Я заглянула под машину.

Не переставая орать, пес и кот выбежали с другой стороны и стали носиться вокруг автомобиля. Слава богу, хоть контейнер с маслом не перевернули.

В этой сводящей с ума какофонии я едва различила шуршание шин: на подъездную дорожку к дому зарулил пикап. Оттуда вылез Кэм и кинулся к собаке.