Полководцы гражданской войны - [78]
Во время одного из боев противнику удалось забраться в тыл и захватить батарею. Когда об этом доложили Киквидзе, он вдвоем с шофером в открытом автомобиле с пулеметом бросился на выручку, сбил пулеметным огнем конвой и отбил батарею.
Другой раз в легковом автомобиле в сопровождении броневика начдив проник с командиром Рабоче-Крестьянского полка Чайковским верст на 10 в тыл белоказаков и произвел там панику, растерявшийся противник бежал. На этот раз Киквидзе был ранен и еле выбрался к своим.
А прославленная тройка — начдив Киквидзе, командир автороты Доценко и его заместитель Железняков — не раз на бронеавтомобиле совершала бесстрашные рейды по тылам противника.
В любом бою, в любой жаркой схватке Киквидзе участвовал сам и шел всегда впереди. Под ним несколько раз убивали коня, он сам был тринадцать раз ранен, но поле боя не покидал, лечился на ходу.
Так среди бойцов дивизии сложилась легенда: «Киквидзе бессмертен!»
В течение пяти месяцев дивизия вела непрерывные бои с белоказаками и немцами. В неравных боях ее ряды заметно поредели, но своих позиций она не сдавала.
В конце 1918 года дивизия получила пополнение. По распоряжению Ленина сюда были присланы коммунисты из Москвы и Питера.
10 января началось общее наступление всей IX армии. Дивизия Киквидзе являлась ударной силой. Она занимала более 60 километров по фронту, двигаясь в направлении станции Ярыженской. через хутор Зубрилов.
Наступление шло успешно, и части около полудня 11 января овладели хуторами Зубрилов и Чепышев. Противник отходил на станцию Ярыженская, изредка отстреливаясь.
В сторожевое охранение выдвинулся Тамбовский полк. Желая проверить несение сторожевой службы и разведать впереди лежащую местность, с полком двигался и начдив Киквидзе.
Было спокойно, только изредка раздавались единичные выстрелы. Неожиданно Киквидзе упал: вражеская пуля попала ему в грудь около сердца. Начдива немедленно перенесли на перевязочный пункт, где ему наложили бинты.
Но это не помогло, Киквидзе был без сознания и вскоре умер на руках у командира Тамбовского полка Чистякова.
Дивизия тяжело переживала смерть начдива.
12 января Реввоенсовет республики прислал телеграмму:
«Ваш вождь Киквидзе — один из лучших солдат революции — выбыл из строя. Недавно контуженный, он продолжал оставаться на своем посту. В этот раз вражеская пуля попала метко. Один из самых грозных врагов красновской контрреволюции выбыл из ваших рядов.
16-я дивизия отныне будет именоваться дивизией Киквидзе. Отныне дивизия Киквидзе должна знать только один лозунг, один клич: «Беспощадная месть за смерть своего вождя». Смерть красновцам и вечная память герою Киквидзе».
Тело Киквидзе было отправлено в Москву и с воинскими почестями захоронено на Ваганьковском кладбище.
Жестоко мстили киквидзевцы врагу за смерть своего начдива. Дивизия победоносно сражалась на Южном фронте против банд Краснова, принимала участие в разгроме Деникина, ее доблестные знамена реяли на полях сражений с белополяками, под натиском киквидзевцев не раз отступали белофинны, в панике бежали банды Антонова.
Огромную помощь оказали бойцы 16-й стрелковой дивизии населению Татарской республики в борьбе с голодом в 1921–1922 годах.
За эти большие заслуги дивизии было присвоено имя вождя революции В. И. Ульянова-Ленина, и она стала именоваться Ульяновской.
В годы Великой Отечественной войны 16-я стрелковая Ульяновская имени Киквидзе дивизия сражалась на дальних подступах к Ленинграду. Все бойцы стояли насмерть. В боях с превосходящими силами противника дивизия погибла, но не отступила…
Л. Островер
НИКОЛАЙ ЩОРС
Щорс со своими сновскими партизанами продвигался к Семеновке, продвигался осторожно — не по шоссе, а лесом, полевыми стежками: он предвидел, что главари семеновских анархо-бандитских отрядов попытаются преградить ему путь.
Семеновский большевистский комитет послал одного из своих членов навстречу Щорсу — главным образом для того, чтобы предупредить его о грозящей ему опасности. Товарищ этот целый день безуспешно рыскал по лесным дубравам, к вечеру попал он в хату, где Щорс обедал.
— Каков из себя Щорс? — спросил он хозяина.
Хозяин ответил восторженно:
— Щорс сел на лавку — лавка под ним заскрипела, Щорс рассмеялся — стекла в окнах зазвенели. Встал из-за стола — в потолок уперся головой.
А ведь Щорс к тому времени (почти у истоков своей боевой биографии) сделал не очень много, однако щорсовское «немногое» было именно то, чего народ ждал от своих героев. Щорс со своим отрядом спустил под откос поезд с немецкой солдатней: народ исстари ненавидел иноземных захватчиков; Щорс со своим отрядом изгнал из одной деревни «пана», вернувшегося под защитой гайдамацких нагаек: народ исстари ненавидел панов.
Сотни лет звучала под украинским синим небом грустная песня:
Щорс бросил клич: «Не пановать панам на Украине!» И этот клич был так созвучен самым сокровенным мечтам трудового люда, что слава о человеке, ринувшемся в бой за «волю и счастливую долю», словно птица на широких крыльях, летела из деревни в деревню, из села в село, создавая легенду о чудо-богатыре.
