Полковник - [28]

Утром, вскочив с раскладушки, первым делом бежал мэнээс из кухни, где теперь спал, в комнату, зажигал свет и пристально рассматривал дело рук своих. С утра работа нравилась меньше, были заметны отдельные мазки кистью, потеки, участки слабой грунтовки. Придется побелку нанести теперь более густым слоем, чтоб как-то сгладить все дефекты. И еще — мэнээс придумал маленькую хитрость: добавить в побелку чуть больше купоросу. Купорос приглушит белизну, затушует все неровности.

В Центре, у себя за ширмочкой, приготовив бумагу и осмотрев пишущие принадлежности, сидел мэнээс Скачков и, полускрытый ото всех, все же ясно чувствовал, как наполняется огромный зал перед утренним заседанием. Правую стену ему было видно почти всю, мэнээс рассеянно читал надписи на плакатах и транспаранты с афоризмами великих людей: «Кто ищет — вынужден блуждать», Гёте. «Все науки делятся на физику и коллекционирование марок», Э. Резерфорд. «Ибо людям, желающим идти правильным путем, важно знать и об уклонениях», Аристотель. «Я убедился, что либо не следует сообщать ничего нового, либо придется потратить все силы на защиту этого открытия», сэр Исаак Ньютон. Со стен мэнээс Скачков невольно обращал свой взор на потолок. Ну а потолок здесь был безупречен, словно изречения сих великих. Взбудораженно-щемяще было на душе, мэнээс часто вздыхал…

С утра показывали фильм «Спираль спиралей», заснятый с помощью мощного электронного микроскопа. В полутемном зале сотни людей затаив дыхание следили за рождением хромосомы, которая в свете новейших данных — не только упаковка для ДНК, но и сложнейшее сооружение, от чьей архитектуры во многом зависит работа наследственного аппарата. Мэнээсу Скачкову сначала было плохо видно, что происходит на экране, но он подумал, что не будет ничего предосудительного, если он спустится на время фильма в зал и постоит в проходе. Так он и сделал.

— Фото первое, — объявил диктор, — здесь мы сразу попадаем в белый космос, усеянный черными звездами. В действительности же такой «небосвод» может быть и настоящего черного цвета, но методика, примененная микроскопистами, сделала его белым. А черные звезды — не что иное, как срезы молекул ДНК. Этот мир, как мы видим, находится в постоянном движении. Спиральные молекулы перемещаются нам навстречу. То одна, то другая изгибаются, словно гигантские змеи. И вот — к ним медленно подплывают ма-аленькие цилиндрики, это — нуклеосомы. И вот наша ДНК, словно самый настоящий удав, своими петлями захватывает цилиндр, и вот уже… через минуту он оказывается прочно обмотанным плотными спиральными витками ДНК. Так завершается первый акт рождения нашей хромосомы. И вот уже огромная сорокаметровая молекула — сейчас это отчетливо видно на экране! — резко уменьшилась в своих размерах, продолжая опутывать множество роликов-нуклеосом… А вот нить дернулась… сократилась… и довольно заметно, не правда ли? Затем — вот! Еще… и еще… А в результате, как видим, родилась плотно скрученная пружина… А вот уже наша драгоценная спираль медленно собирается в несколько «цветков»… условно говоря… А теперь видим, цветки эти соединены уже самым настоящим стеблем, а? Как это вам нравится? Мне так очень нравится, товарищи! Ведь это несомненно напоминает нечто живое… нечто кустистое, не правда ли, коллеги?

Да, жизнь, друзья мои, возникает в трудноуловимой чехарде ферментов. Считывающих, режущих, сшивающих, перестраивающих и, главное, транспортирующих все эти ДНК и РНК, все эти белки и аминокислоты. Но как же не собьются со своего единственного пути все эти мириады ферментов, кишащих стаями вокруг наших хромосом? Как они построят свои белки, как с поразительной точностью перенесут РНК и ДНК? Бесконечные вопросы. И ответ на них может дать один лишь Большой Эксперимент, к которому готовится мировая наука. Да, коллеги, тысячи исследователей во всех странах мира, стремясь наконец-то раскрыть тайну силы, делающей мертвое живым, давным-давно уже сумели разобрать живые существа на отдельные клеточки, на все эти ДНК, РНК, на белки и аминокислоты. Но разобрать, оказалось, еще совсем не значит разобраться! Так что же осталось до конца непонятым нами — учеными — на сегодня в этой бесконечно важной проблеме жизни?

Неизвестностей, как говорилось выше, много, но главные здесь — два «белые пятна». Нам, во-первых, до сих пор непонятно, как из молекул могла родиться биологическая система. То есть опять же наука на сегодня достигла такого невероятного уровня, что в принципе разобрать может что угодно, а вот собрать обратно… пока увы. И поэтому вся надежда на Эксперимент. Ну и, во-вторых, нам совсем уж непонятно — в силу каких причин в биологических системах складывается порядок реакций, обеспечивающий жизненные процессы. А если попросту, то мы до сих пор не знаем, как же все-таки оживает такая система… образно говоря, кто или что вдохнет в нее эту самую жизнь…

Вернувшись вечером к себе, на потолок лишь глянув, хмыкнул мэнээс Скачков и, покривившись, сказал: «Это мне начинает нравиться». Хотя испытывал при этом он чувства совершенно противоположные. Потолок был темен от купороса, казался теперь гораздо ниже и почему-то был весь в разводах, которых с вечера не было. Мэнээс Скачков попытался тут же подправить разводы снизу длинной кистью, но сразу стало еще хуже. Побелка в этих местах тотчас же набухла, потемнела и хотя и стала несколько ровнее, но ненадолго — минут через пять стала отваливаться безобразными кусками.