Полковник Сун - [64]

– Невезение явилось характерной чертой всей операции, – произнес он с забавным акцентом. – И сегодня ночью вы, мистер Бонд, испытали это в полной мере. Даже вы не смогли предсказать, что наши общие друзья – русские – устроят такой прием в вашу честь, так сказать, настоящее гала-представление. – Сун хихикнул собственному остроумию. – И вдобавок, вам не повезло с заплывом, я смог послать людей к единственно возможному месту вашей высадки на берег. Но ведь это жизнь, не так ли? Как бы там ни было, примите от нас всех самые сердечные приветствия. Некоторые из моих коллег, мне известно, почувствовали большое облегчение и благодарность в связи с вашим прибытием. Они уже сомневались в том, что это вообще случится. А я не сомневался. Я верил. Так, меня нисколько не тронули рассуждения де-Граафз о том, что слишком решительные меры предпринимаются для обеспечения вашей безопасности. Мои же опасения, наоборот, заключались в том, чтобы какой-нибудь не в меру ретивый исполнитель не убил вас раньше времени. Я всегда знал, что пока вы живы, вы будете стремиться сюда по собственной воле. В этом была неизбежность. Как вам предстоит понять, вы и я созданы друг для друга.

Здесь полковник Сун вновь замолчал. На лице застыла улыбка, металлические глаза, не мигая, изучали Бонда. Затем он снова превратился в заботливого хозяина.

– Но простите меня... за невнимательность и черствость. Как ваша голова? Надеюсь, она не доставляет вам неприятных ощущений?

– Благодарю, немного побаливает. Но это пустяки, – Бонд заставил себя следовать в русле вежливого тона, предложенного Суном. Оставаться спокойным, не выдавать своей ярости и отчаяния – вот все, на что он был сейчас способен.

– Превосходно. Значит, обезболивающее средство, которое ввел вам доктор Ломанн, подействовало. Евгений ведь настоящий художник дубинки. И кроме того, я надеюсь, вы не испытываете скверных ощущений после вашего утомительного заплыва. Как видите, мы взяли на себя смелость высушить вашу одежду, пока вы лежали без сознания. И заодно забрать нож, прикрепленный к вашей голени.

– Весьма разумно с вашей стороны, – сказал Бонд легко. – У меня нет претензий. Я бы выпил немного виски.

– Конечно, мой дорогой друг, с удовольствием. Специально для этого случая я хранил бутылку виски марки “Хейг”. Со льдом, с водой?

– Если можно, чистого.

Сун кивнул Евгению, впервые отведя глаза от Бонда. Но почти тут же они вернулись в прежнее положение. – Кажется, если не считать мелких неудобств и некоторого утомления, ваше физическое состояние удовлетворительно.

– Вполне, – Бонд пытался скрыть растущее раздражение по поводу продолжения этой нелепой игры.

– Весьма рад. Усталость – это ничто по сравнению с тем физическим и общим состоянием, которое вас ожидает. Я искренне рад.

Появилось виски, и в щедром количестве. Бонд с благодарностью его принял и сделал объемистый глоток огненной жидкости цвета меда. Сун наблюдал. Когда он заговорил вновь, в его тоне произошла неуловимая перемена.

– Видите ли, для моих целей необходимо, чтобы вы сотрудничали со мной в наибольшем объеме, на который вы только способны. Во всяком случае, на протяжении последующих... – полковник сверился с часами на своем запястье, которые появились на свет явно не в Народном Китае, – ... пяти часов. По истечении этого времени вы будете не способны на сотрудничество.

– Ни о каком моем сотрудничестве с вами ни по одной из ваших целей не может быть и речи, – с презрением ответил Бонд. – Каковы бы они ни были, я обещаю сопротивляться им до тех пор, пока у меня будут силы.

– Смелые слова, мистер Бонд. Но – и это понятно – вы поняли меня превратно. Ваше сопротивление и есть сотрудничество. Отсюда моя заинтересованность в том, чтобы вашей воле к сопротивлению не был нанесен ущерб Однако полное разъяснение этого вопроса перенесем на более позднее время. А пока я раскрою вам свои Цели, – при этих словах на его лице вспыхнула и угасла полуулыбка, – в самых доступных терминах. Необходимо, абсолютно необходимо, чтобы вы теперь же узнали то, что вас ожидает... Очень скоро вас отведут в подвал, который находится под кухней этого дома. Там, с применением самых изощренных методов допроса, которые я имел честь разработать, я стану пытать вас, пока вы не погибнете. Но вы должны понимать, что это не будет допросом в обычном смысле этого слова, иными словами, вам не будут задавать вопросы, и никакая информация, которой вы, возможно, захотите поделиться, никакие обещания, которые вы, возможно, захотите дать, никак не повлияют на неумолимое продолжение допроса. Вам понятно, мистер Бонд?

– Вполне.

– Хорошо. Я не боюсь признаться, что в этом отношении я немного отклоняюсь от того приказа, который я получил. Или, если быть честным до конца, нарушаю его. Прежде чем убить вас, мне поручено узнать от вас как можно больше оперативных сведений, которыми вы владеете. Это крайне близорукое задание, типичный образец стерильного образа мышления бюрократа с упором на рутинную методику, стандартную процедуру и тому подобное. Думаю, все мы, каждый по-своему, сталкивались с ограниченностью чиновничьей мысли. В данном случае я буду действовать лишь по собственной инициативе; уверен – как британец, вы не можете не одобрить этого, мистер Бонд. А будучи, как и я, человеком дела и, следовательно, привыкшим к глупости начальства, вы понимаете, что у меня не будет трудностей в деле введения в заблуждение моих хозяев. На их обвинения я отвечу, что, ввиду вашего широко известного мужества и в силу ограниченности времени, явившейся следствием некомпетентности моих коллег, меня нельзя винить в том, что мне не удалось сломить вас. На самом же деле, если бы я хотел добыть информацию, то мог бы заставить вас, как и любого другого, выдать ее за несколько минут. Но точно так же человек вашего опыта знает, как желательно подчас позволить боссам недооценивать вас.