Полка. О главных книгах русской литературы - [374]
Оказавшись на чернозёмном, без единой травинки, поле, Толстой рассуждает о разрушительном воздействии, которое человек оказывает на природу: «чёрное» становится синонимом мёртвого, цивилизация приравнивается к убийству. Но и здесь, «справа от дороги» (снова мотив отдельности), повествователь обнаруживает чудом уцелевший куст — того же «татарина». Попав под колесо, лишившись одного из отростков и почернев от грязи, он всё равно стоит, не сдавшись «человеку, уничтожившему всех его братий кругом его».
В этот момент Толстой и вспоминает «давнишнюю кавказскую историю», которая впоследствии окажется «Хаджи-Муратом». А сам герой в финале почти дословно повторит судьбу непокорного цветка: «То, что казалось им мёртвым телом, вдруг зашевелилось. Сначала поднялась окровавленная, без папахи, бритая голова, потом поднялось туловище, и, ухватившись за дерево, он поднялся весь». Но если «татарин», которого видел Толстой, смог выстоять, то раненый и окружённый врагами Хаджи-Мурат всё-таки погиб: «Вдруг он дрогнул, отшатнулся от дерева и со всего роста, как подкошенный репей, упал на лицо и уже не двигался».
Откуда Толстой так много знал про Хаджи-Мурата?
Герой повести Толстого — одновременно реальный участник Кавказской войны и фольклорный персонаж, человек, о котором ещё при жизни складывали легенды. Он родился в дагестанском селе Хунзах в 1818 году и поначалу воевал на стороне Аварского ханства[1490], которое было тесно связано с российской администрацией. В 1840 году в результате конфликта с султаном Ахмед-ханом Хаджи-Мурат перешёл на сторону Шамиля и стал его правой рукой. Он прославился дерзкими набегами на русские гарнизоны и получил прозвище «призрачный» — за умение стремительно появляться и исчезать. Осенью 1851 года Шамиль обвинил Хаджи-Мурата в военных неудачах и взял в плен его семью. 23 ноября Хаджи-Мурат сбежал к русским, надеясь на их военную помощь. Не дождавшись подмоги, в мае 1852-го он выдвинулся в горы со своими мюридами[1491] и погиб в столкновении с казаками и горскими милиционерами. Тело Хаджи-Мурата было обезглавлено, голова — отправлена в Петербург.
Молодой Толстой скептически относился к Хаджи-Мурату. Прочитав в газете «Кавказ» о его ссоре с Шамилем и переходе на сторону русских, 23 декабря 1851 года Толстой писал брату Сергею: «Это был первый лихач (джигит) и молодец по всей Чечне, а сделал подлость». Толстой во время службы на Кавказе не встречался с Хаджи-Муратом, но много думал о нём: рассказывал про «кавказского разбойника» ученикам своей яснополянской школы в 1862 году, читал о Хаджи-Мурате в «Сборнике сведений о кавказских горцах» (в 1875-м), третьем выпуске «Русской старины» (в 1881-м) и «Воспоминаниях» Полторацкого (в 1883-м), а 19 июля 1896 года записал у себя в дневнике по поводу увиденного на дороге репья: «Татарин на дороге. Хаджи-Мурат». Так началась работа над повестью.
Хаджи-Мурат на фоне аула Гимры в Дагестане. 1847 год. Литография по рисунку Григория Гагарина[1492]
Поначалу у Толстого было всего два исторических источника: книга Зиссермана «Генерал-фельдмаршал князь А. И. Барятинский» (оттуда писатель узнал, как его героя переводили из крепости Грозная в Тифлис и Таш-Кичу) и мемуары Полторацкого. Зимой 1897 года — через полгода после завершения первого наброска повести — Толстой смог расспросить генерала Константина Дитерихса о внешнем облике и характере Хаджи-Мурата.
В феврале 1898 года писатель готовил для зарубежного издательства Черткова «Свободное слово» отрывок из «Хаджи-Мурата» под названием «Хазават» (в нём герой был показан религиозным фанатиком, который исповедует идею борьбы против иноверцев), но остался недоволен этой редакцией. В дневнике он писал о принципе калейдоскопа, позволяющем увидеть человека с разных сторон, — его Толстой и хотел применить к Хаджи-Мурату, не сводя персонажа к какой-то одной ипостаси. Образ становился сложнее, фактография объёмнее.
Настоящий прорыв случился 20 декабря 1902 года: Толстому написал Иван Корганов, сын уездного начальника города Нухи. В своё время отец Корганова держал горца под стражей, и Иван Корганов, узнав из газет о работе Толстого над «Хаджи-Муратом», захотел помочь писателю. Толстой охотно расспросил Корганова и его мать об устройстве дома, в котором жил Хаджи-Мурат, облике пленника, степени его религиозности, знании русского языка и обстоятельствах побега.
Все добытые подробности Толстой добросовестно использовал в повести; он даже изменил вымышленные имена мюридов Хаджи-Мурата, когда, прочитав весной 1903 года «Акты кавказской археографической комиссии», выяснил, как их звали на самом деле. Среди немногочисленных толстовских вольностей — полностью выдуманная история о том, как отец Хаджи-Мурата ранил его мать за отказ стать кормилицей ханского ребёнка, и решение опустить данные о нескольких жёнах и четырёх дочерях Хаджи-Мурата, возможно чтобы избежать нежелательных параллелей с многоженцем Шамилем.
Зачем автор так подробно описывает Николая I и Шамиля?
Толстой всю жизнь писал о том, как власть развращает. В «Хаджи-Мурате» эту идею иллюстрируют Николай I и Шамиль — одновременно символические фигуры и живые исторические лица с подробно описанными страстями.
