Полка. О главных книгах русской литературы - [148]
В поэме Лермонтов сочетает разную просодию, мелодику стиха. Если гневные и страстные речи Демона написаны «железным» ямбом (тем самым, который поэт в стихотворении «Как часто, пёстрою толпою окружён…» хочет дерзко бросить в лицо света), то песня о звёздах и облаках — стихом, по выражению филолога Льва Пумпянского, «эфирным»[714], убаюкивающе сладкозвучным — здесь Лермонтов переходит на хорей:
Чувство воздушности, эфирности — ключевое для поэмы. Райнер Мария Рильке, прочитав «Демона», говорил о «чувстве крыльев, возникающем от близости облаков и ветра». Действительно, крылья — неизменная деталь облика Демона; по словам Журавлёвой, «создаётся впечатление, что Лермонтову надо прежде всего оживить в сознании читателя сам мотив полёта, воздуха и движения»[715].
Что на неё повлияло?
Гордый ангел, низвергнутый Богом с небес, — сюжет ещё библейский, а запретная любовь райского изгнанника к земным девам — нередкий мотив в европейской литературе. Темы, затронутые в «Демоне», легко найти в предшествующих романтических текстах: «Фаусте» Гёте, «Любви ангелов» Томаса Мура[716], «Мессиаде» Клопштока[717], «Элоа, или Сестре ангелов» Альфреда де Виньи[718], «Каине» Байрона — эпиграф из этой драмы предваряет третью редакцию «Демона». «Байронические» поэмы — едва ли не основная часть литературного воспитания Лермонтова в юные годы. Многочисленные демонические злодеи — герои несколько более ранней готической литературы, например «Замка Отранто» Хораса Уолпола[719] и «Ватека» Уильяма Бекфорда (эта повесть — один из первых примеров романтического ориентализма в европейской литературе).
Важнейшее влияние на Лермонтова оказал «Потерянный рай» Джона Мильтона — мильтоновский Сатана вообще стал прародителем многих романтических героев. Как и Сатана у Мильтона, Демон у Лермонтова — сложный, неодномерный персонаж, его могуществу соответствует его тайная тоска и зависть к земному миру:
Всё это в целом соответствует программе отверженного романтического героя, который презирает мир и в то же время находится от него в зависимости. Это «демоническое» чувство повлияет не только на «Демона», но и на «Героя нашего времени». Носители такого сознания действуют и в ранних поэмах Лермонтова, например в «Преступнике» и «Ауле Бастунджи».
Гюстав Доре. Иллюстрации к поэме Джона Мильтона «Потерянный рай». 1866 год[720]
Среди русских литературных источников «Демона» — произведения Василия Жуковского «Пери и ангел» (перевод вышеупомянутой поэмы Томаса Мура) и Андрея Подолинского[721] «Див и Пери». Как поясняет Жуковский, «пери — это воображаемые существа, ниже ангелов, но превосходнее людей…». Кстати, слово «пери» Лермонтов использует не только в «Демоне» («Как пери спящая мила, / Она в гробу его лежала…»), но и в «Герое нашего времени» (так Печорин обращается к Бэле), и в стихах.
Ещё одно несомненное влияние — поэзия Пушкина. Это в первую очередь «Кавказский пленник» — вплоть до текстуальных совпадений: сравним пушкинское «Я вяну жертвою страстей» с лермонтовским «Я вяну, жертва злой отравы!» или пушкинское «И на челе его высоком / Не изменялось ничего» с лермонтовским «И на челе его высоком / Не отразилось ничего». Но повлияли на «Демона» и другие тексты Пушкина: в поэме можно услышать аллюзии на «Полтаву», отзвуки стихотворений «Ангел» (1827) и «Демон» (1823). Именно из пушкинского «Ангела» Лермонтов заимствует формулу «дух отрицанья, дух сомненья», превращая её в итоге в «дух изгнанья». У пушкинского Демона лермонтовский перенимает ключевые черты:
Наконец, перерабатывая поэму в конце 1830-х, Лермонтов наполнил её мотивами кавказского фольклора. Вероятнее всего, Лермонтов воспользовался легендой о любви горного духа Гуды к молодой девушке. Вообще же «Демон» — своего рода палимпсест влияний: кроме всего прочего, грузинские предания сочетаются здесь со средневековыми мистериями — аллегорическими пьесами, рассказывающими о борьбе ангелов и демонов за человеческую душу[722].
Как она была опубликована?
Текст поэмы стал известен публике задолго до публикации. Она распространялась в рукописном виде, как некогда «Горе от ума» Грибоедова (параллель, замеченная ещё Белинским). Попытки Лермонтова опубликовать «Демона» не увенчались успехом из-за вмешательства в целом доброжелательного, но осторожного цензора Александра Никитенко. Сразу после окончания поэмы помощь Лермонтову предложил глава «Отечественных записок» Андрей Краевский. Он многое делал для популяризации лермонтовских произведений, но на сей раз эта помощь не пригодилась, так как у поэта не оказалось рукописи. Как писал Краевский Ивану Панаеву, «Лермонтов отдал бабам читать своего „Демона“, из которого хотел напечатать отрывки, и бабы чорт знает куда дели его; а у него, уж разумеется, нет чернового, таков мальчик уродился!»
