Полк, к бою! - [13]

Но вот глаза несколько привыкли к нерусскому шрифту. Начала вырисовываться нанесенная капитаном обстановка. Карта пестрела кружочками, стрелочками, подписями, сделанными плохо заточенным карандашом. Они подсказывали, что обозначает тот или другой знак, а также время суток и даты.

Те данные о противнике, которые интересовали меня, я нанес на свою карту. Потом сказал капитану:

- Все это нужно бы показать командиру полка. Да и для вышестоящих штабов карта представляет большую ценность.

Капитан в знак согласия кивнул головой.

За ужином он рассказал, при каких условиях их дивизия попала в окружение и как они с боями пробивались к своим. А затем спросил меня, давно ли я воюю, насколько прочна наша оборона.

- Двое суток ведем бои с фашистской моторизованной дивизией. Пока держимся, - ответил я. - А те танковые части, которые, как вы говорите, движутся к фронту, видимо, главные силы четвертой танковой группы врага.

- Вот оно что! - протянул капитан. - Значит, надо скоро ждать настоящего наступления... Что ж, держись, лейтенант! А я пошел, дела, сказал капитан, пожимая на прощание мою руку...

На следующий день в роту прибыло тридцать восемь человек пополнения. Их привел младший лейтенант Гужва. Среди прибывших было и четыре сержанта. Мы с Сафроновым сразу же побеседовали с людьми, рассказали им про дивизию, полк, о последних боях. Большая половина пополнения прибыла после излечения из госпиталей, другие - вышедшие из окружения. Люди обстрелянные. Что ж, это очень хорошо.

Пополнение распределили по взводам. Теперь в роте стало уже шестьдесят восемь человек. А утром - новая радость. Начальник артвооружения полка прислал отремонтированный станковый пулемет. С учетом приданных в роте теперь имелось четыре "максима". Уже сила!

* * *

Позвонил комбат Клетнов, сказал, что на усиление пришлет ко мне взвод противотанковых ружей. Я поинтересовался, что же это за ружья.

- Увидишь, когда прибудут. Расчеты подготовлены, ружья хорошие, броню фашистских танков прошивают насквозь. Поставь два отделения на передний край, а одно - во втором эшелоне, справа и слева от шоссе.

Когда прибыл взвод, мы с политруком заинтересовались новым оружием. Противотанковые ружья оказались очень простой конструкции и довольно несложными в обращении.

- По танкам стреляли? - спросил я лейтенанта, командира взвода.

- По танкам - нет, а вот по броневым плитам стреляли. На полигоне.

- Какой толщины берут броню?

- Любую пробивают, - ответил лейтенант.

Прошло еще несколько дней томительного ожидания.

Гитлеровцы молчали, только одно их кочующее орудие с разных мест вело огонь по обороне батальона, разбрасывая снаряды то по переднему краю, то по опорному пункту взвода второго эшелона, то по артиллерийским позициям в глубине. Мне, тогда еще неопытному командиру, все это казалось довольно странным.

Вечером в роту прибыл командир батальона. Выслушав мой доклад об обстановке, капитан Клетнов спросил:

- Что делала днем артиллерия противника?

- Вела огонь одним орудием по обороне.

- А как вела?

- Ну, стреляла, - пожав плечами, ответил я. - Снаряд туда, снаряд сюда...

- Э-э, брат! Это не просто стреляла. А пристреливала реперы в обороне, понял? Значит, противник готовится к наступлению. Смотри, будь внимателен. На ночь высылай в нейтральную полосу засады. Фашисты не должны втихую разминировать перед тобой проходы в минных полях. Карауль. И... неплохо бы поймать "языка". Попытайся.

Затем комбат изъявил желание пройти в первую траншею и поговорить с людьми. Я пошел проводить.

Ночь была темной, моросил мелкий дождь. На дне окопов и траншей уже образовались лужи. Над вражеской обороной то и дело взлетали ракеты. Лениво постреливали пулеметы. В промежутках между их очередями в тылу противника был слышен гул танковых моторов.

Комбат несколько минут постоял, прислушиваясь к этому гулу. Потом поговорил с несколькими красноармейцами, проверил работу ручного пулемета, который стоял на площадке рядом. Затем сказал:

- Через день-два надо ожидать наступления противника. Готовьтесь!

А на следующее утро меня вызвал к телефону командир полка.

- Как дела, товарищ Хомуло? - спросил он.

Я обстоятельно доложил ему о противнике, о том, как построил оборону, поблагодарил за противотанковые ружья.

- У тебя есть кого оставить за себя? - спросил Седых.

- Есть... Командир стрелкового взвода младший лейтенант Елинский.

- С ротой справится, если его назначить командиром? - И, не дожидаясь ответа, приказал: - Оставляй его за себя и приходи к командиру батальона. Здесь поговорим.

Пока я, мучимый догадками, добирался по ходам сообщения до КП батальона, Седых опередил меня. Поздоровавшись со мной за руку, капитан снова выслушал мой доклад об обстановке, затем сказал:

- Вот что, товарищ Хомуло. Капитан Клетнов назначен командиром пятьдесят первого полка вместо майора Курицына, который попал под бомбежку и погиб. Так что принимай батальон. Приказ получишь сегодня же.

Я, не веря, смотрел на командира полка. В висках стучала кровь. Знал, что нужно что-то отвечать Седых, но не мог.

Все было так неожиданно! Ведь батальон - не взвод и даже не рота. К тому же... Со дня на день ожидается вражеское наступление. Сумею ли справиться с батальоном, удержать позиции? Целый рой противоречивых мыслей метался в голове.