Политология - [65]

* * *

Мы рассмотрели некоторые основные принципы политической жизни и политического творчества на Западе. Речь шла не столько о наличных эмпирических фактах, сколько об общих доминантах и тенденциях – о долговременных «программах» западной политической истории, развертывающихся в пространстве и во времени. Реальная жизнь гораздо более многообразна и противоречива, но политическая наука потому и является наукой, что фиксирует не калейдоскоп фактов, а основные закономерности, принципы и тенденции. Многим бросится в глаза, что наш взгляд на западную политическую жизнь, на саму западную демократию является довольно критическим. Думается, такой критицизм составляет особенность научного анализа.

Мы сегодня пребываем в зоне притяжения нового политического мифа – либерального. Развенчание коммунистического мифа завершилось не критическо-аналитической ясностью сознания, а лихорадкой нового идеологического энтузиазма, мешающего видеть реальные противоречия посткоммунистической эпохи и соблазны нового «великого учения», способного завести в новый туник. Критиковать западную демократию в условиях коммунизма было пропагандистской обязанностью обществоведов, мало совместимой с их научным долгом и профессиональным достоинством. Но указывать на ее изъяны в условиях господства повой идеологии, требующей от нас нового «демократического» энтузиазма и новой апологетики, – значит осуществлять то, чего требует от нас и критический реализм ученого, и мужество гражданина.

Эта критика обретает новые горизонты ввиду того, что наряду с цивилизованным политическим опытом Запада у человечества в запасе имеется во многом альтернативный политический опыт Востока, до сих нор замалчиваемый рожденной на Западе политической наукой. Мы, граждане России – страны, принадлежащей одновременно и Западу, и Востоку, сочетающей и синтезирующей великие традиции обоих полушарий человечества, – имеем особую заинтересованность в том, чтобы политический опыт Востока вошел в сокровищницу нашей политической мысли и культуры и тем самым избавил их от опасной одномерности – и геополитической, и теоретической.

Вторая часть книги представляет попытку автора осмыслить политический ответ Востока на уровне достаточно общих мироустроительных принципов. Ввиду того, что эта попытка является, пожалуй, первой в рамках нашего современного политологического сообщества, она представляет несомненный теоретический риск, связанный с возможными ошибками, пробелами и односторонностями в утверждениях автора. Но было бы неверным думать, что учебники пишутся неошибающимися людьми и дают одно только бесспорное знание. Изъяном бесспорности является скольжение в банальность и ее спутницу – интеллектуальную скуку. Последнюю надо признать главным врагом обучения. Современное образование – это не школа усвоения готовых истин, а школа самостоятельной мысли, без которой не может состояться личность. Автору учебного пособия важнее быть действительно интересным собеседником, пробуждающим интеллектуальную любознательность обучаемого, чем безошибочным и догматически самоуверенным наставником. Общее пространство разговора создает не столько доступность материала и изложения, сколько общий дух эпохи, в которую погружены мы все, общность наших тревог и вызовов, которые бросает нам наступающая эпоха. Если тревоги автора оказались «заразительными» для вас, значит, наше взаимопонимание в конечном счете обязательно состоится.

Часть 2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ НА ВОСТОКЕ

Наша обязанность в этом спящем столетии

состоит в том, чтобы изучать сущность

божественной религии, искать основополагающую

истину исключительности человеческой природы,

находить истоки братства и согласия,

которые объединят человечество божественными

узами любви.

Бахаизм

* * *

Первый вопрос, который здесь неизбежно возникает: а можно ли говорить о Востоке как о чем-то едином, или это слово – всего лишь метафора сознания, взыскующего экзотики и пресытившегося западными порядками?

Вероятно, здесь можно пойти разными путями. Можно выбрать путь отрицательных определений, обозначив понятием «Восток» все незападное, а можно попытаться хотя бы на уровне культурологической интуиции найти некоторые универсалии восточного опыта, восточного миросозерцания и традиции. Что же такое современное востоковедение: простая сумма страноведческих и религиоведческих направлений – индологии, синологии, арабистики и пр. или некий междисциплинарный синтез, имеющий под собой реальную общность стран и культур Востока?

Автор склоняется к последнему выводу, полагая, что существуют некие общие доминанты восточной культуры, с разной силой и четкостью представляемые в различных цивилизациях Востока – индо-буддистской, конфуцианско-буддистской (дальневосточной), мусульманской. Выделив эти доминанты (точнее, некоторые из них, нам важные) и представив их в собственно политическом воплощении, мы получили четыре принципа Востока, во многом альтернативные вышеописанным принципам Запада.

Запад в XX веке (после первой и второй мировых войн, являющихся в известном смысле его внутренними гражданскими войнами – семейными распрями западной цивилизации) стал постепенно обретать сознание своей