Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект - [13]

Существенное значение для нашей монографии имели труды историков ПНР 1960-1980-х годов, поскольку они содержат неизвестный ранее материал и довольно взвешенные трактовки исследуемой проблемы. Отношение западных держав, Германии и Польши к проблеме установления польских границ накануне и в период работы Парижской мирной конференции получило освещение в полемических статьях сборника «Польско-германские проблемы в Версальском мирном договоре», а также в монографиях. Р. Бежанек, З. Вроняк, Г. Зелиньский, М. Лечик, К. Ляптер, Я. Собчак, П. Хаузер подвергли критике различные аспекты Версальского договора. Они подчеркивали, что страны Антанты и США навязали Польше такие границы, которые не удовлетворяли ни ее, ни соседей Польши. Действуя подобным образом, союзники, прежде всего Англия и США, стремились, во-первых, увековечить германо-польский и советско-польский конфликты;во-вторых, усилить зависимость Германии и Польши от Запада[119]. Вместе с тем, указывали польские ученые, в ходе работы мирной конференции союзные державы делали уступки Германии за счет Польши, рассчитывая в первую очередь именно Германию использовать для сокрушения советской власти.

Историки В. Гостыньская, А. Деруга, Е. Куманецкий, П. Лоссовский и В. Матерский писали о характере советско-польских отношений после воссоздания Польского государства; о наследии войны 1920 г.; возникших по вине Польши территориальных проблемах. Они отмечали торгашеский подход к внешней политике правящих кругов Польши, стремившихся к захватам на востоке и занимавших в большинстве случаев оборонительную позицию в вопросе о возвращении западных польских земель. Однако против возможной советизации страны в 1920 г. и революционных планов СССР в 1923-м официальная историография ПНР не выступала[120].

В работах того времени раскрывалась теория о «двух врагах» Польского государства, критиковались апологетика польской эмигрантской историографией и встречавшиеся у историков ПНР субъективистские оценки внешнеполитического курса Пилсудского. Е. Красуский пришел к выводу, что наличие «двух врагов» у Польши проистекало не только из-за антипольской политики Германии и антисоветизма польских правящих кругов, но и вследствие давления на каждое из государств существовавших территориальных проблем[121]. Некоторые авторы изображали в качестве агрессора Литву, внешняя политика которой зависела от Москвы и Берлина[122].

Историки-марксисты в любых действиях Пилсудского и его окружения искали прогерманский и антисоветский подтекст. Внешняя политика СССР идеализировалась, а политика Англии и Франции критиковались. С 1956 г. началась переоценка методологических и мировоззренческих принципов польской исторической науки, которая позволила более объективно подойти к политике великих держав. С конца 1960-х годов на изучение вопроса оказывало влияние ревизионистское направление в историографии ПНР, возникшее под воздействием социально-политического кризиса в Польше. Во время событий 1980–1981 гг. был реанимирован миф о Пилсудском как «крупнейшей политической фигуре ХХ века».

Новые условия для исследования проблемы появились после окончания «холодной войны» и изменения геополитической ситуации в Европе, но на смену преодоленным фальсификациям пришли мифы довоенных лет. Наглядным подтверждением этому стали материалы конференции в Варшаве (1990 г.), посвященной советско-польской войне 1920 года. Так, В. Бальцерак оправдывал политику Польши в отношении Белоруссии, Литвы и Украины, обвиняя Советскую Россию в экспансионизме на востоке Центральной Европы. П. Мадайчик преувеличивал негативную роль Германии и Литвы для Польши во время советско-польской войны[123]. М.К. Каминьский[124]и С.М. Новиновский[125] аналогично оценили позицию Чехословакии в 1920 г. Вскоре польские историки ввели в оборот сугубо идеологический термин «польско-большевистская война», с помощью которого оправдывают политику включения Белоруссии и Литвы в состав Польши, объясняя планы Пилсудского историко-геополитическими и культурно-цивилизационными факторами. Так, Г. Лукомский[126] пишет о самообороне поляков Белоруссии и Литвы против агрессии большевиков, сотрудничавших с Германией. Однако, по мнению видных российских историков, советско-польская война «ни в коем случае не польско-большевистская, как это сейчас принято» считать в Польше[127].

Ряд польских историков анализируют внешнюю политику Польши с позиций относительного историзма. А. Чубиньский критикует восточную политику Пилсудского 1918–1922 гг., рассматривая становление границ Польши[128]. Важную и довольно полную информацию содержит IV том «Истории польской дипломатии»[129]. Правда, редактор этого тома П. Лоссовский в своей новой монографии скорректировал свои взгляды на проблему польско-литовских отношений, критически оценивает политику Литвы[130], но в целом – по сравнению с новым поколением польских историков – занимает относительно сдержанную позицию.

Сегодня мы наблюдаем «вторую волну» ревизии российской военно-политической истории. В частности, польские и отдельные российские историки односторонне пишут о региональных военных конфликтах в ЦВЕ в 1918–1939 гг. В 2011 г. вышли очерки Ю.З. Кантор и М. Волоса. Автор первой главы «Польско-большевистская война как фактор германо-российского сближения» Кантор отмечает: «Польская кампания как некий фон “латентного” зарождения нового союза (…) послереволюционной России и “постверсальской” Германии – сюжет, практически не изученный»