Политика России в Центрально-Восточной Европе (первая треть ХХ века): геополитический аспект - [12]
Современная историография ФРГ по-разному оценивает послевоенную ситуацию в ЦВЕ[106]. Историк О. Ференбах называет Версальский мирный договор недальновидным: чтобы уничтожить Германию, договор был слишком мягок; чтобы просто наказать ее, слишком унизителен[107]. Историк О. Данн пишет, что поражение Германии создало для нее в регионе даже более «выгодные предпосылки»: в результате распада Австро-Венгрии и Российской империи у Германии стало меньше конкурентов, а благодаря территориальным уступкам рейх избавился от проблемных в национально-политическом отношении земель с этническими меньшинствами[108]. Эту точку зрения разделяет Э. Кольб, подчеркивая, что Россию вытеснили из ЦВЕ и она была долгое время занята внутриполитическими проблемами[109].
Представляет интерес коллективная работа «Между традицией и революцией: детерминанты и структуры советской внешней политики 1917–1941 годов», особенно написанная В. Кноллем глава, посвященная деятельности НКИД в 1920-е годы[110]. Современные немецкие историки отрицают наличие союзных советско-германских отношений, считая основным мотивом прагматической «рапалльской линии» враждебность Германии к Польше. Так, возможность совместных действий с Россией была для командующего рейхсвером генерала Г. Секта козырем, сохранявшим силу, пока он не был разыгран.
Политике Российской империи и Германии уделяла внимание польская историография. Интерес представляет книга Р. Дмовского (лидер крупнейшей польской буржуазно-помещичьей партии «Национальная демократия» – эндеки, член Государственной думы Российской империи) «Германия, Россия и польский вопрос». Галицию и Царство Польское Дмовский характеризовал как «географическое уродство»[111]. Важную и довольно полную информацию содержит III том «Истории польской дипломатии»[112]. Из последних работ польских историков выделим труд А. Ахматовича о политике России по польскому вопросу в период Первой мировой войны[113]. Современные взгляды польских (и российских) ученых на польский вопрос в годы мировой войны раскрывает сборник статей, в основу которого легли тексты выступлений на международной научной конференции, прошедшей в ноябре 2007 г.[114]
Польская историография политики Советской России (СССР) и Германии в ЦВЕ в 1920-1930-е годы имела в основном публицистический характер. Не ставя вопрос об обоснованности вхождения в состав Польского государства украинских, белорусских, литовских земель, историки и политики писали, что западные державы заплатили Польше при решении проблемы ее границ недостаточно высокую цену. Наиболее четко эта позиция отражена в работе Дмовского «Политика Польши и восстановление государства»[115]. Однако М. Бобжиньский в книге «Воскрешение Польского государства» подверг программу Дмовского критике, поскольку концепция эндеков следовала во многом этническому принципу, что обусловило потерю для Польши части земель на востоке, входивших в Речь Посполитую до ее разделов в XVIII веке[116]. Историк защищал программу «начальника государства» (1918–1922 гг.) Пилсудского.
В период до государственного переворота 1926 г., осуществленного Пилсудским, в работах польских историков конкурировали как концепция инкорпорации эндеков, выступавших за независимую Польшу в границах ее второго раздела (относительно этнические границы), так и взгляды пилсудчиков по созданию «федеративной», по сути великодержавной, Польши. После утверждения режима «санации» возобладала легенда о «подлинных» освободителях Польши – польских легионах во главе с Пилсудским, воевавших на стороне Германии и Австро-Венгрии. Так, в 1930-е годы издавали работы видного ученого В. Конопчиньского по истории Польши XVII–XVIII веков, но не по истории ХХ века – из-за его политических взглядов. Книга Конопчиньского «Политическая история Польши в 1914–1939 гг.» вышла в свет только в 1995 г., хотя рукопись была готова еще в 1947-м. Историк, в частности, критиковал восточную политику Пилсудского, его стремление сделать столицей «ягеллонской Речи Посполитой» Вильно, который стал бы «центром центрально-восточной Европы»[117].
В годы Второй мировой и «холодной» войн находившиеся в эмиграции польские историки по-прежнему пытались обосновать экспансионистскую политику Польши на востоке, видели причину неудач при решении проблемы границ Польши в англо-французских противоречиях, обеляли внешнюю политику Варшавы, используя теорию о «двух врагах» в лице Москвы и Берлина[118]. В современной Польше опубликованы практически все их работы. Второе и третье поколение историков осталось в странах проживания, издавая свои исследования и на родине.
