Политический сыск (Истории, судьбы, версии) - [13]
Как высшую заслугу мог отнести на свой счет Бенкендорф то резюме, к которому пришел после некоторых размышлений: сведения, оценки, аналитические записки Третьего отделения значительно расходились с картиной, рисуемой государственными ведомствами. Правда Третьего отделения укрепляла безопасность власти.
Однако так же, как ложь, глупость, бюрократизм и организация социальной и хозяйственной жизни в России подтачивали самодержавие, еще более увесисто сокрушали его революционеры, либералы, демократы. С ними бороться нужно не столько констатирующими аналитическими записками, сколько приемами политического сыска, считал Бенкендорф.
Революционные идеи и критика власти рождались в среде образованного люда. Но что такое идеи, критика и умствующая публика без общения, без трибуны, без споров, без искрящейся иронии, повергающей оппонента, без тщеславия и амбиций, без «трепа» в конце концов? Ничто! Пространство общения и взялась осваивать служба Бенкедорфа.
Сначала салоны в богатых домах. Они были разные. В одних больше сплетничали и дулись в карты, в других спорили о политике, и по-серьезному. Людей Бенкендорфа интересовали и те и другие. Последние больше, ибо стали прибежищем интеллектуалов. Именно там, в оглушительных спорах, впервые осознали себя «западники» и «славянофилы». Оттуда появился властитель дум Петр Чаадаев.
А университеты, эти как бы официальные духовные пространства в николаевской России? Студенческие компании рождали воздух свободы и будоражили умы. Здесь появился первый опыт свободолюбивых «движений». Университеты — самое страшное — плодили кружки, где собирались по интересам, изучали Гегеля, Шеллинга, французских социалистов, дискутировали и «наезжали» на порядки в стране. Это уже более серьезно, чем салоны. Служба Бенкендорфа не дремала. Многие дела по ее части брали начало в этих кружках. Дело Герцена, дело Белинского — самые громкие.
Ну и последний рубеж интеллектуального пространства, самый мощный, самый тревожный, — толстые журналы. Это уже идеи, отлитые в форму и выплеснутые на бумагу. Поэтому вдвойне опасные. В николаевской России толстых журналов было больше десятка. Самые авторитетные — «Телескоп», «Современник», «Отечественные записки». Они разносили идеи и знания по городам империи, тянули духовные нити по всей России. Несмотря на свирепство цензуры, несмотря на эзопов язык. Служба Бенкендорфа осваивала территорию «толстой журналистики», опираясь на своих добровольных помощников из мира редакторов, издателей, публицистов и читателей. На стороне этой службы была цензура. Захирев при Александре I, она очнулась и окрепла при Николае I. Побуждаемый Бенкендорфом, государь в 1826 году утвердил цензурный кодекс. И если кто-то хотел распространять какое-либо издание, ему нужно было добыть разрешение одного из цензурных комитетов. А там сидели люди Бенкендорфа. Любую рукопись они смотрели на предмет «зловредных идей» и на предмет «укрепления» общественной нравственности. И надо сказать, что Бенкендорф сажал на цензурное дело не самых «дубовых» чиновников. Иначе никогда бы не пробиться Пушкину и Лермонтову на журнальные страницы в эпоху Николая. Да царь и сам порой охотно исполнял обязанности цензора, хотя бы в отношении Пушкина.
Где-то в середине 30-х годов XIX века в Третьем отделении поняли, что пресекать идеи революционеров и либералов мало. Надо с ними вести полемику, выступать в печати по тем же вопросам, развенчивать их взгляды и мотивы их революционности, предлагать иное видение социальной действительности. И делать это и в России и за границей. Но для сего нужны способные публицисты, политики, мыслители. Их надо искать в среде интеллигенции, привлекать к сотрудничеству, поощрять. Так нашли Фаддея Булгарина, Якова Толстого, а потом и других. Таков был новый поворот в национальной безопасности, исходивший от Бенкендорфа. Поворот, который через столетие не только не умер, а получил новое звучание в облике психологической войны. Видные теоретики этой войны в двадцатом веке Л. Фараго, П. Лайнбарджер, М. Чукас, наверное, и не предполагали о своем предтече в лице графа Бенкендорфа и его службы.
Соратники
Будучи главой политической полиции, Бенкендорф назначил управляющим Третьим отделением и своим заместителем фон Фока. Он пришелся Александру Христофоровичу своим немецким происхождением, впечатляющей работоспособностью и аккуратностью. Фон Фок был мастер систематизации и бумажных дел, а это наипервейшее качество в службе безопасности. Составленные им списки и отчеты хорошо укладывались в планы Бенкендорфа. Фон Фок вершил свое дело незаметно. И от его каждодневного усердия машина политического сыска крутилась без сбоев и без скрипа. Он, в общем-то, и проделал всю черновую работу по организации сети осведомителей из бюрократии и светского общества. И картотеку создал, и учет поставил. Очень ценил Бенкендорф эту серую мышь, так буднично и незаметно претворявшую его замыслы. Тем более что сам не любил черновой работы.
Но, конечно, яркой звездой запылал на небосводе Третьего отделения Леонтий Васильевич Дубельт — находка Бенкендорфа. Сообразителен и смел был ротмистр Дубельт, с 15 лет познавший вкус военной службы. Пулям не кланялся, но одна, проклятая, все же ранила под Бородином. Замечен был за храбрость и организацию дела — потому и адъютантом служил сначала у генерала Дохтурова, потом у славного Раевского. Был и в заграничном походе. В Париже закончил войну.
Четверть века назад бывший начальник Пятого управления (борьба с идеологическими диверсиями противника и защита конституционного строя) КГБ СССР Филипп Бобков опубликовал книгу «КГБ и власть», где подробно и откровенно описал сложность взаимоотношений между КГБ и ЦК КПСС, в т. ч. и политического сыска. Читатель впервые познакомился с особенностями партийного руководства органами госбезопасности в «андроповский период». В данное издание так же включена книга Эдуарда Макаревича «Филипп Бобков и пятое Управление КГБ: след в истории».
В книге Эдуарда Федоровича Макаревича рассказывается об интимной сфере жизни советских людей, которая долгие годы не предавалась огласке. Вопреки известному утверждению о том, что в Советском Союзе секса нет, автор доказывает обратное: сексуальная жизнь советского человека была не менее насыщенной, чем на Западе. В СССР существовали и свои секс-символы, такие, как Валентина Серова, Зоя Федорова, Лидия Смирнова, и свои «секс-бомбы» – Лиля Брик, Зинаида Райх и другие, – которые оказывали значительное влияние на политику страны и на ее руководителей.
Пятое Управление КГБ было создано в конце 60-х годов ХХ века как ответ на американский вызов – появление в ЦРУ подразделений, нацеленных на слом политической власти в СССР путем идеологической и коммуникационной войны.Филипп Денисович Бобков, долгое время возглавлявший и курировавший пятое Управление, выстроил не узколобый политический сыск, подчиненный партийной бюрократии, а организацию, выявляющую сложнейшие социальные процессы и не только информирующую, но и силой аналитической мысли и политических предложений подталкивающую власть к определенным решениям в целях безопасности страны.
В пособии с позиций социологии и политологии рассматриваются вопросы влияния на массы, дается представление о социальном контроле как совокупности социальных действий. Характеризуются процессы социального контроля масс, объединенные общим понятием «общественные связи», раскрывается идеология и технологии «паблик рилейшнз».Для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальностям «Политология», «Социология», «Культурология», «Пабликрилейшнз», может быть полезно аспирантам, преподавателям вузов, научным работникам, специализирующимся в области социологии управления, политологии, политического и корпоративного «паблик рилейшнз», слушателям системы переподготовки и повышения квалификации.
Агентура – самая большая ценность любой спецслужбы. Это не только сеть шпионов, «добытчиков» информации, а и «собрание» людей, способных изменить мировоззрение граждан и политическую ситуацию. О некоторых агентах, оставивших след в этом мире, с которыми имела дело советская спецслужба, называвшаяся с момента своего рождения в декабре 1917 года Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем – ВЧК, рассказывается в этой книге. 20-е годы для ВЧК-ОГПУ отмечены судьбами Сергея Мельгунова, Александра Якушева, Николая Гумилева… 30-е годы – время НКВД, время агентов террора.
Эта книга о коммуникациях, изменяющих мир. На чем держится власть, как меняется общество? Как управляется хаос? Везде присутствуют массовые коммуникации, для которых нет границ, а есть только усложняющаяся культура. Как менялась их культура на протяжении XX столетия и меняется в эпоху постмодерна, рассказывается в этой книге. Сегодня культура коммуникаций, как культура экспансии смыслов и образов, как культура влияния на людей, как никогда готова к глобальному контролю масс. Коммуникационная культура довела до «совершенства» практику социальных переворотов и разгрома политических движений.
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
В книге финского историка А. Юнтунена в деталях представлена история одной из самых мощных морских крепостей Европы. Построенная в середине XVIII в. шведами как «Шведская крепость» (Свеаборг) на островах Финского залива, крепость изначально являлась и фортификационным сооружением, и базой шведского флота. В результате Русско-шведской войны 1808–1809 гг. Свеаборг перешел к Российской империи. С тех пор и до начала 1918 г. забота о развитии крепости, ее боеспособности и стратегическом предназначении была одной из важнейших задач России.
Обзор русской истории написан не профессиональным историком, а писательницей Ниной Матвеевной Соротокиной (автором известной серии приключенческих исторических романов «Гардемарины»). Обзор русской истории охватывает период с VI века по 1918 год и написан в увлекательной манере. Авторский взгляд на ключевые моменты русской истории не всегда согласуется с концепцией других историков. Книга предназначена для широкого круга читателей.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.