Политические деятели викторианской Англии - [61]
Отношения Дизраэли и королевы развивались непросто. Дизраэли вначале был тем человеком, которого Виктория просто ненавидела и презирала. В конце его жизни он стал самым любимым министром Её Величества. Надо сказать, что эти отношения заслуживают отдельного и обстоятельного описания. Это уже сделано многими авторами, что позволяет лишь остановиться на наиболее ярких моментах.
Дизраэли стал членом парламента в год вступления Виктории на престол. Он был одним из многих заднескамеечников. Едва ли королева имела о нем ясное представление. Монаршее внимание было привлечено к этой фигуре в период борьбы вокруг «хлебных законов». Виктория благоволила к Роберту Пилю и была сторонницей свободной торговли. Она разделяла взгляды своего мужа на это, поэтому и Виктория, и Альберт были возмущены поведением Дизраэли. Они считали его низким, подлым, неблагодарным существом, которое «даже не производит впечатление джентльмена». Когда Дерби формировал свой первый кабинет, он назначил Дизраэли на должность канцлера казначейства. Королева воспротивилась и выразила испуг и изумление. Премьер-министр поспешил успокоить её, заверив, что Дизраэли — выходец из низов и не всегда действует так, как те, кому не приходится пробивать путь наверх. Виктория с недоверием и удивлением читала отчеты канцлера о дебатах в палате общин. Их автор был писателем. Этот талант проявлялся и в составлении официальных бумаг. Королеве это понравилось. Со временем и принц Альберт изменил свое мнение о Дизраэли. Он нашёл его умным, интеллигентным и обладающим хорошими манерами. Принцу доставляло удовольствие беседовать с лидером оппозиции. Реакция дворца сменилась с резко отрицательной на нейтрально-благожелательную. Когда же принц Альберт умер, Дизраэли почтил его память одной из лучших речей и предложил за государственный счет воздвигнуть монумент и увековечить память принца-консорта. Королева в полной мере оценила эти усилия. Когда в 1864 году женился принц Уэльский, на церемонию венчания из-за траура был приглашен самый узкий круг лиц. Даже не все члены кабинета и герцоги были допущены в часовню. Дизраэли был лично приглашен королевой, причём с супругой.
В полной мере Виктория смогла оценить таланты Дизраэли, когда он стал премьер-министром. Она поняла, что он предан лично ей, а не какому-то абстрактному институту монархии. Это глубоко тронуло её и лед окончательно растаял. Вдобавок премьер-министр писал презабавные письма, сравнивал королеву с феей Титанией и развлекал монархиню болтовней, остроумием и просто сплетнями. Понимая характер королевы и её место, он ей откровенно льстил. «Все любят лесть. Особенно коронованные особы и особенно грубую», — говорил он. Однако льстил он вполне искренне. Дизраэли был убежденным монархистом и любил свою королеву. Свои письма он заканчивал фразой «с любящей верностью и преданностью». Королева опубликовала небольшим тиражом два тома своих мемуаров о жизни с принцем Альбертом в Шотландии. Она подарила их Дизраэли, после чего он частенько говаривал: «Мы с вами писатели, государыня». Викторию это умиляло и приводило в восторг. Во все книги вошло несколько перефразированное высказывание Дизраэли, которым он объясняет разницу в отношении королевы к нему и его извечному оппоненту Гладстону: «Гладстон обращается с королевой как с общественным институтом. Я обращаюсь с ней как с женщиной». Есть и другой ответ, который показывает, как ему удавалось ладить с этой довольно капризной женщиной: «Я никогда не противоречил, я никогда не отказывал, и иногда я забывал»[191].
Дизраэли информировал Викторию почти по всем вопросам. Кончено, кое-что он умалчивал. Он писал длинные, цветистые и чрезвычайно информативные послания. Он всячески создавал у монархини впечатление, что она действительно правит, а не только царствует. Она узнавала из его писем многое о стране и колониях, чего раньше не знала.
Однако премьер-министру приходилось делать многое из того, что он не хотел или считал рискованным для партии или себя лично. Так, сразу после прихода консервативного правительства к власти в 1874 году Виктория настояла на принятии закона об англиканской церкви. Дизраэли терпеть не мог решать все эти церковные споры, которые создавали бурю в стакане воды. Однако он отложил рассмотрение социального законодательства и в угоду королеве провёл необходимые законопроекты.
Весной 1876 года премьер-министр был вынужден провести через парламент закон о присвоении Виктории титула императрицы Индии. Он знал, что его обвинять в стремлении навязать чуждую символику, в любви к восточной экзотике и экстравагантности. Так и получилось. Едва ли не все журналы поместили карикатуры. Вскоре королева пожаловала Дизраэли титул графа Биконсфилда. Зубоскалы связали эти два события. «Вот как, граф, — съязвил Гладстон, — а почему не герцог?»[192]. Эти два случая вошли в такой интерпретации почти во все учебники и многие серьёзные исследования. На самом деле настаивала на присвоении титула императрицы именно Виктория. Дизраэли едва преодолевал приступы астмы и подагры, забывая про обострившийся восточный кризис и Ирландию, был вынужден вопреки своим убеждениям выполнять прихоть королевы и участвовать в утомительных дебатах. Переход в палату лордов связан именно с резко ухудшившимся состоянием здоровья. Пребывание в верхней палате давало больше времени и избавляло от участия в долгих дебатах.
