Политическая антропология - [87]
Все номера московских "вертушек" четырехзначные. Каждый обладатель "вертушки" ежегодно получал небольшой справочник красного цвета с указателем абонентов. В нем в алфавитном порядке перечислялись фамилии, имена и отчества обладателей телефонов. Однако должности, ведомства и адреса там не указывались. Согласно неписаным нормам поведения абоненты правительственной связи между собой переговариваются только по "вертушке". Звонить по чужой "вертушке", особенно если у звонящего не было своего спецномера, считалось плохим тоном. Согласно этому же правилу на телефонный звонок должен был отвечать только сам абонент, называя свою фамилию. В очень редких случаях отвечать мог референт, при этом он должен был говорить: "Аппарат товарища такого-то" (Вселенский 1991: 309-314).
Согласно неписаным нормам поведения абоненты "вертушки" должны были переговариваться между собой только по правительственной связи. Это неосознанное стремление дистанцироваться от масс, для которых подобный способ связи недоступен. Дистанция в этом случае подчеркивает различие. Как подчеркивает разницу между лидером и подданными масса сопровождающих его лиц – эскорт из мотоциклистов и черных машин с мигалками, многочисленные телохранители, помощники, секретари. Во все времена подобное зрелище выглядело весьма впечатляюще для рядового обывателя и было предназначено для того, чтобы продемонстрировать отличие между носителем власти, его окружением и всеми остальными.
В постсоветскую эпоху еще одним ключевым символом причастности к власти стала мигалка. Обладание ею стало предметом вожделения многих чиновников самых различных ведомств и иных важных персон. Если в брежневскую эпоху чуть более ста машин было оснащено спецсигналами, то к концу первого посткоммунистического десятилетия в столице России насчитывалось более трех тысяч машин, оснащенных подобными приспособлениями.
Все вышеизложенное свидетельствует о том, что развитая демократическая политическая система как в современной России, так и на большей части бывшей территории СССР не сложилась, такие ее ключевые компоненты, как эмансипация индивидуализированного политического индивида, складывание устойчивой многопартийной системы, развитие независимых средств массовой информации и проч., не развиты. Власть, как правило, очень подозрительно относится к независимым СМИ, предпочитает действовать в атмосфере закрытости. Она оказывает различными методами давление на прессу, стремится добиться государственной монополии на теле- и радиовещание, пытается контролировать даже Интернет.
Имеется большое количество мелких партий и объединений, создаваемых под решение какой-либо ситуационной задачи. Подавляющее большинство уже существующих партий (едва ли не все, кроме Коммунистической) созданы как инструмент персоналистского влияния того или иного лидера, в многонациональных регионах партии и движения создаются по этническому признаку. Нередко именно этим все отличия между партиями заканчиваются (даже названия и программы могут быть очень похожими). В политике и структурах власти преобладают патрон-клиентные отношения.
Большинство политических сил не хотят соблюдать принятые на Западе демократические "правила игры". Избранные президенты (впрочем, не только они, но и руководители всех рангов), как и подчиненные им чиновники, стремятся избавиться от каких-либо ограничений личной власти, жестко расправляются с легальной оппозицией. Впрочем, последняя, приходя к власти, действует точно так же. Слишком уж многое в политической культуре стран СНГ принадлежит прошлому, относится к традиционной системе власти и господства.
Способны ли мы преодолеть этот разрыв с настоящим и проложить курс в будущее? На этот вопрос политическая антропология не может дать однозначного ответа. Впрочем, готового ответа на подобный вопрос нет ни у одной из социальных наук. Однако политическая антропология может несколько облегчить наше понимание происходящего, что само по себе уже немало. Знание причин социальных недугов далеко не всегда служит лекарством для исцеления общественного организма, но, по крайней мере, может дать надежду на преодоление недуга в будущем.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Абашин 1999 – Абашин С.Н. Вопреки "здравому смыслу"? (К вопросу о "рациональности/иррациональности" ритуальных расходов в Средней Азии) // Вестник Евразии. 1999. № 1-2. С. 92-112.
Абеле 1998 – Абеле М. Политическая антропология: новые задачи, новые цели // Международный журнал социальных наук. 1998. Т. VI. № 20. С. 27-44.
Абрамян 1993- Абрамян Л.А. Тайная полиция как тайное общество: страх и вера в СССР // Советская этнография. 1993. № 5. С. 35-42.
Аверкиева 1974 – Аверкиева Ю.П. Индейцы Северной Америки. М.: Наука, 1974.
Агларов 1988 – Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII – начале XIX в. М.: Наука, 1988.
Азаров 1985 – Азаров А.И. Традиционные мужские союзы Меланезии: Конец XIX – начало XX в. Автореф. дис… канд. ист. наук. Л., 1985.
Алаев 1982 – Алаев Л.Б. Опыт типологии средневековых обществ Азии: Типы общественных отношений на Востоке в средние века / Отв. ред. Л.Б. Алаев. М., 1982. С. 6-59.
Книга представляет собой значительно переработанное издание монографии 1996 г, посвященной первой кочевой империи в истории Центральной Азии Империи Хунну (209 г до н. э. — 48 г н. э.) Как и почему хунну (азиатские гунны) создали могущественную державу, приводившую в ужас соседние народы что толкало их на завоевания и походы в чем особенности их общественного устройства почему Хуннская держава так же стремительно распалась, как и возникла — все эти вопросы рассматриваются в монографии Видное место отведено изложению общетеоретических проблем истории кочевого мира и происхождения архаической государственности, специфике историко-антропологического прочтения летописных источников, методике компьютерного анализа археологического материала, методам экологических, экономических, демографических и социальных реконструкций в археологии Книга предназначена для историков, археологов и этнологов-антропологов.
Сборник посвящен истории Монгольской империи Чингис-хана. На широком сравнительно-историческом фоне рассматриваются проблемы типологии кочевых обществ, социально-политическая организация монгольского общества, идеологическая и правовая система Монгольской империи. Много внимания уделено рассмотрению отношений монголов с земледельческими цивилизациями. В числе авторов книги известные ученые из многих стран, специализирующиеся в области изучения кочевых обществ.Книга будет полезна не только специалистам в области истории, археологии и этнографии кочевого мира, но и более широкому кругу читателей, интересующихся историей кочевничества, монгольской истории и истории цивилизаций, в том числе преподавателям вузов, аспирантам, студентам.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.