Полигон - [43]

— Не больно? Ничего, сейчас все кончится. Потерпи… — И впечатал каблук в живот Кости. Парень почувствовал острую боль, когда порвался кишечник. Его целенаправленно убивали. От боли он скорчился, напомнив Володе рисунок эмбриона из оставшегося в далеких интернатовских временах учебника биологии. Еще один удар — и хрустнула перебитая поясница.

Боль ушла. Судорога уже неподвластных хозяину мышц перевернула Костю на спину, и вдруг он осознал, что не может пошевелиться. Володя тоже понял это, и хотя в его планы не входило столь быстрое завершение игры, все же довольно улыбнулся. Не рассчитал. Не страшно, игрушек еще много.

— Как самочувствие? — Он постарался придать своему голосу тон заботы и участия, но вышло фальшиво.

— Пошел ты к чертям, ублюдок… — Речь у Кости сохранилась, но языка он не чувствовал, поэтому не смог произнести четко. Как под новокаином у стоматолога.

— Осмелел? Поздновато, мой юный друг. Ты мог защищаться. Не убить меня, нет, кишка тонка, но хотя бы подороже свою жизнь продать. Теперь лежи и размышляй над своим поведением, а я пока твоими друзьями займусь. Тебя я убью последним. До встречи.

Володя двинулся вслед за сбежавшими, наступив по дороге на тело одного из убитых им светлых, оставив позади неподвижного Костю и лежащего ничком Виктора. На их тела бросала красный отсвет демоническая луна, начавшая вдруг пульсировать, подобно огромному сердцу. С другого конца лагеря раздавались крики ужаса и боли, затем все стихло, а спустя несколько секунд мир раскололся надвое.

* * *

Стена мрака, многоэтажной глыбой нависающая над людьми, вдруг перестала быть лишь туманом, она перешагнула грань, стала материальной. Это почувствовал каждый. Короткий миг затишья — и мрак рассыпался на мириады маленьких живых комков. Тело ночи извергало их на единственное оставшееся место во всем лесу. Ураган пушистых летунов с полупрозрачными кожистыми крыльями.

Нетопыри.

Так взрывается перезревший гнойник. Каждый из этих крылатых «лейкоцитов» нес в себе частицу чуждой демону энергии светлых, поглощенной тьмой по глупости Нашиги. Летуны взмывали вверх, проносясь через лагерь по широкой дуге, не обращая ровно никакого внимания на стоящие на их пути препятствия.

Завизжал металл автомобилей, сминаемых летунами. Стоявшего на ногах Женю мчащиеся с бешеной скоростью нетопыри прострелили от уровня бедер, его тело, превратившееся в кровавый туман, оседало на траву и тела летунов, несущихся широким черным потоком. Олег даже не почувствовал боли. Правая рука, которой он ухватил Женю за пояс, просто исчезла, оказавшись в потоке. Олег озадаченно повалился на траву, рассматривая торчащую из растерзанного мяса головку плечевой кости. И только тогда боль все же пришла, и он заорал, не услышав себя, глядя на пульсирующую струю крови, различимую, несмотря на мрак. Оставшейся рукой он стал сдирать ремень — жгут, в силах которого было остановить хлещущую из него жизнь.

Там, где упал Олег, высота от земли до потока летунов была около полуметра. Нику и Любочке пришлось гораздо хуже — они оказались ближе всех к лесу. Ник сумел сориентироваться, интуитивно осознал картину происходящего — и едва успел соскользнуть с Любочки, которую пытался прикрыть собой. И вовремя — первый нетопырь содрал с его спины камуфляж, скользнув по касательной. От удара кожа лопнула, обнажив широкую полосу мяса, и по плечу потекло что-то горячее. Ник пошевелил рукой — работает. Любочка обмерла от ужаса. Ник, из последних сил пытаясь удержать себя в руках, приблизил свою голову к ее уху.

— Живая? Ползем назад! Дальше от леса! — заорал он. — Не поднимайся, ползи на животе! — Он нащупал руку Любочки, и она сжала его пальцы в знак того, что поняла.

Почва под ними ощутимо вздрогнула. Что-то врезалось в землю неподалеку от них, темное, огромное, но тут же снова исчезло в живой круговерти, оставив воронку как от снаряда. Ствол сосны, несомой в потоке, истерзанный и измочаленный, как разжеванная спичка. Почти сразу земля снова дернулась в спазме боли, но Нику было уже некогда обращать на это внимание.

Ориентироваться в багровом полумраке, где все очертания скорее угадывались, чем были видны, казалось невозможным, но он все же определил нужное направление. Сильно мешала трава, струящаяся под ураганным ветром, поднятым крыльями. Ник и Любочка буквально кожей чувствовали скорость нескончаемой стаи, несущейся в десятке сантиметров над их спинами. Обожженные ладони Ника вопили от боли, когда он цеплялся за траву и землю, подтягиваясь, и, помогая себе, отталкивался носками ботинок. Время от времени он изгибался, стараясь посмотреть вперед, не поднимая головы.

А впереди был тупик. Почва поднималась, и стая срезала дерн, чтобы освободить себе дорогу. Выбившиеся из общей строгой высоты случайные летуны чиркали по ним крыльями, нагоняя ужас и разбиваясь о склон. Ник изловчился оглянуться…

Любочка ползла за ним. А за ней что-то вспыхивало в серой каше, все ближе и ближе…

Аварийка. Уцелевшие передние поворотники.

Искореженную консервную банку автомобиля катило прямо на них — ревущую сиреной сигнализации жалующуюся хозяину на плохое обращение.