Полиция на похоронах. Цветы для судьи - [125]

Тем временем великий муж продолжал разглагольствовать, наполняя комнату мелодичными и невыносимо громкими звуками.

– Коронер пожелал знать, где был Майк между пятью и девятью часами вечера – поскольку этот временной интервал оказался решающим в данном деле. И что же сделал мальчик? Сочинил ли он себе множество маленьких алиби, которые безжалостный полицейский допрос разбил бы в пух и прах? Или сказал правду? «Я гулял», – ответил он. «Бродил в одиночестве по лондонским улицам, среди тысяч собратьев-мужчин, и ни один из них не придет подтвердить мои слова. Я был один»…

– Да, но зачем? – раздраженно воскликнул Джон, который, судя по всему, пропустил мимо ушей леденящую концовку речи. – С какой целью Майку понадобилось вот так бродить?

На долю секунды великий муж, видимо, был выбит из колеи. Он явно не привык к тому, чтобы его прерывали: взгляд дрогнул, в прекрасном голосе промелькнули укоризненные нотки.

– Если проявишь терпение, я расскажу. Майк молод. И повинен в преступлении, которое, хоть и достойно осуждения, принадлежит к разряду тех напастей, что происходят с молодыми людьми помимо их воли. Он влюбился в чужую жену. Но признания ей не сделал. Майк был верным рыцарем и видел, как его любимую тиранит мужчина, не ценящий ее достоинств, как он пренебрегает ею. Эта связь с начала до конца носила невинный характер. Однако сдержанность нашего мальчика вовсе не умаляет его страсти. Наступил вечер, когда любимой Майка предстоял долгий разговор с мужчиной, к которому она была прикована всеми юридическими и моральными цепями, какие только изобрела цивилизация. И вот представьте…

Зычный голос перешел почти в шепот; мистер Кэмпион, понимавший, что слушает правду в драматизированной форме, испытал потрясение.

– Представьте, как за своим рабочим столом в тот холодный январский вечер сидит Майк. Он должен присутствовать на некоем литературном сборище, где из уст в уста будут передавать всякий вздор – остроумный и не очень, – а в это время в том самом доме, где живет наш мальчик, в такой же комнате, где спит он сам, только двумя этажами выше, женщина, являющаяся смыслом его жизни, разговаривает с мужчиной, против которого совершенно беспомощна; с мужчиной, которому закон дает на эту женщину все мыслимые права; с мужчиной, от которого ей не сбежать и от которого Майк не смеет ее защитить.

Видите вы его за этим столом? – продолжал сэр Александр, пригвождая Кэмпиона к креслу голубыми глазами, необычайно напоминающими портрет в приемной. – Я вижу. Он не способен работать, не хочет на остроумное собрание – болтовня не в силах спасти Майка от себя самого, – но и домой идти не может: ведь наверху она разговаривает с его соперником, со своим мужем.

Что же может быть естественней для мальчика, чем желание сбежать? – Роскошный голос сэра Александра журчал все мелодичней по мере того, как воспроизводил благозвучные слова. – Его даже машина предала: на улице густой туман. И Майк идет гулять. Обретает утешение в старом добром бегстве, с помощью которого мужчины всех возрастов и поколений успокаивают измученную душу. Он бредет по Лондону в толпе, думает о ней и, конечно же, взывает к собственному разуму: пытается вырвать себя из надоедливых объятий тех беспощадных чувств, что его сжирают.

На этом пассаже Джон хотел было встать, но его порыв остудил знаменитый взгляд кузена Александра.

– Магазинчик в Бейсуотере, – продолжал адвокат. – Лавка с подержанными ювелирными украшениями. Приют для безделушек, сентиментальных мелочей, которые вряд ли чего-то стоят. Майк пошел туда купить подарок любимой, настолько поглощенный своими мыслями, что потерялся во времени; забыл, что в четверг после обеда хозяин магазина берет выходной и закрывает все побрякушки ставнями, предлагая влюбленным и их дамам ждать следующего дня.

Сэр Александр умолк, понимая, что ступает на тонкий лед, и пронзительным взглядом оценил реакцию слушателей.

– Майк повернул назад. Он брел по мокрым, холодным улицам, не замечал ни сырости, ни холода: думал о ней, о той женщине. Возвратился домой, но к цели ближе не стал, проблемы так и не решил.

Сильный голос дрогнул и загремел.

– Как же он поступил? Туман немного развеялся. Майк вспомнил о машине. О спокойных дорогах, открытых полях, глухих деревушках. Свобода, уединение!.. Он идет в гараж и по давней привычке – ведь Майку нужна машина послушная – включает двигатель. Пусть немного поработает, тогда цилиндры прогреются, масло будет поступать равномерно, безотказно. Он не подозревает, что его машину использовал или планировал использовать некий враг – для уничтожения того самого мужчины, к которому прикована любимая женщина Майка. На беду, наш влюбленный не вывел машину из гаража сразу. Нет, он забыл ключи от ворот и пошел за ними в свою одинокую квартирку.

Вообразите, какие мысли роились в его голове, когда молодой человек ступил в комнату: любимая совсем рядом, над ним, заперта – как вы помните, он так считал, – с мужем, который не уважает и игнорирует ее.

И вот когда Майк уже почти взял ключи, что происходит? Звонит телефон, звучит ее голос. Майк идет в гараж, глушит машину, и двое молодых людей вместе уходят. Похож ли он на человека, который способен смотреть кинокартину, зная, что в хранилище под конторой, в доме по соседству с тем, где будет ночью спать сам Майкл, лежит мертвый, задохнувшийся мужчина? Разумеется, нет!