Оттуда он отправился в другое любимое место: в скобяную лавку Мак-Киббона, где чудесно пахло железом и пенькой. Там он провел некоторое время, оценивая достоинства двух дюжин перочинных ножичков и условно остановившись на ножичке с костяной ручкой и четырьмя лезвиями. Окончательный выбор он сделает тогда, когда скопит доллар двадцать центов.
Потом он пошел в фуражную лавку, самое чистое место на свете, где в воздухе носился запах зерна и муки. Для Билли фуражная лавка Джима Буса была местным вариантом зоомагазина в большом городе, потому что там был ряд подносов, где копошились десятки цыплят, пушистеньких, как котята. Он несколько минут подержал в ладони одно из этих мягоньких существ и задумался, как из таких миленьких созданий вырастают куры и петухи.
Наконец, ему удалось пробиться сквозь плотную толпу идущих за покупками прямо к зданию почты, где он стал вглядываться в окошечки, играя сам с собой в придуманную им игру: увидеть штемпель самого далекого от Делано города. На этот раз ему пришлось довольствоваться Бирмингемом. Как-то ему удалось увидеть нью-йоркский штемпель; а в другой раз — штемпель какого-то «Лоса» в Калифорнии. Объявления о розыске он приберегал на сладкое, пытаясь запомнить лица на плакатах и преступления, в которых они обвиняются, чтобы в случае, если облик кого-то из встречных напомнит ему разыскиваемого преступника, он смог бы сразу передать этого человека в руки отцу.
У здания почты он перебежал через дорогу, увертываясь от копыт мулов, промчался по проходу мимо «Трамвая Тоннервилла», который представлял собой настоящий трамвайный вагон, переделанный в ресторан, и очутился в самом интересном месте во всем Делано — на конном дворе Уинслоу. Он располагался за северными торговыми рядами Главной улицы, где-то в пятидесяти ярдах от них, на возвышении, под откосом которого проходили пути БМЖД. А в промежутке между магазинами и конным двором находилось открытое пространство, быстро заполнявшееся фургонами, которые отец больше не разрешал ставить по субботам на Главной улице, а рядом с ними толпились сотни две людей, большинство из которых либо вели мулов под уздцы, либо кормили их и чистили: ведь днем их предстояло продать на аукционе. Он несся, как стрела, через ходившую кругами толпу, пока не налетел на Фокси Фандерберка.
Фокси громко вскрикнул, потом схватил мальчика за плечи поверх пальто и отодвинул его на расстояние вытянутой руки, и на высохшем его лице появился сердитый взгляд, который, однако, тотчас же смягчился.
— Ты юный Ли, — вовсе не нелюбезно проговорил Фокси.
— Да, сэр, — задыхаясь, ответил Билли. — Извините, я не смотрел, куда бежал.
Фокси все еще держал его, все еще не отпускал.
— А как собачка?
Билли и Элоиза, по настоянию матери, сочинили по прибытии щенка благодарственное письмо.
— Прекрасно, сэр. Мы назвали щенка Перчиком, потому что Элоиза просыпала на него перец, и он стал чихать. — Фокси все еще держал его. — Сейчас он находится на заднем крыльце, потому что мистер Уинслоу не любит, чтобы во время прогона мулов поблизости находились собаки. — И все равно Фокси не отпускал его и безмолвно глядел в упор. — Это страшно хороший песик, и мы вам очень благодарны.
Тут Фокси отпустил его, но продолжал глядеть в упор.
— А ты что-нибудь знаешь насчет лабрадоров? Откуда они произошли и все такое прочее? — Фокси говорил монотонно, точно думал о чем-то другом.
— Ничего, сэр.
— Их родина — остров Ньюфаундленд и полуостров Лабрадор. Рыбаки пользовались их помощью, чтобы вытаскивать сети из холодной воды, за что эти собаки получили прозвище «водолазы».[5] У них до того плотная шерсть, что холодная вода на них вовсе не действует, и они любят плавать. Вот почему с этими собаками так хорошо охотиться на уток. А твой отец берет тебя охотиться на уток?
— Нет, сэр, да он и не любит охотиться с двустволкой. Правда, он ходит на белок и кроликов с двадцать вторым калибром.
— Может быть, я как-нибудь свожу тебя вместе с твоим водолазом на утиную охоту. — Дожидаться ответа Фокси не собирался. Он сделал глубокий вдох, затем последовал шумный выдох, и Фокси удалился.
Билли поглядел ему вслед. Он не понимал Фокси Фандерберка. Он говорил не так, как другие. И никогда не знаешь, как ему отвечать.
— Эй, Билли Ли! — вдруг раздался знакомый голос.
— Эй, привет, Уилли! — Билли увиделся с ним впервые после отъезда с фермы. Черный парнишка подрос, по меньшей мере, на дюйм, но так и остался худым. — Как твои дела?
— Дела в порядке. Папа и мама вон там, в тележке.
— А у них все в порядке?
— Ага. Папа доит коров у мистера Хосса Спенса и починяет все вокруг. Мама стирает, а я нарубил целую кучу дров. Тебе нравится в городе?
— Очень нравится. У нас новая собака, это водолаз-лабрадор. На лабрадоре они таскают рыбацкие сети. Его нам подарил старина Фокси Фандерберк. Ну, и как вам нравится у Спенсов?
— Порядок. Много мы не получаем, зато имеем вдоволь молока и всякой всячины. Старик Хосс как-то отстегал меня за то, что я расплескал молоко, мама чуть не разоралась, а я сказал, что получил за дело. Папа сказал, что он тоже так думает. — Уилл Коул, подумал Билли, сильно повзрослел и стал поспокойнее. Эта перемена Билли понравилась.
