— Кто это?
— Это, начальник, наш регулярный клиент Уолтер Джонсон.
— Уилли, это я, «С-Негнущейся-Спиной». Ты же знаешь меня, мальчик. — И пьяный неловко свалился на стойку, протягивая руку.
Не веря своим глазам, Такер разглядывал Джонсона. В последний раз он видел «Джонсона-с-Негнущейся-Спиной» во время игры в прятки на путях сортировочной станции, когда они катались в спускаемых с горки вагонах. Сколько им тогда было: тринадцать, четырнадцать? Пьяный в стельку Джонсон вел себя так, точно это было вчера.
— Простите, Джонсон, вы обознались. Идите-ка лучше проспитесь. — Он подошел к ожидаемому у двери Хауэллу, и они вместе прошли в кабинет.
Для Такера это оказалось серьезной психической встряской. Он занял себя тем, что стал готовить кофе и разливать его по чашкам, одновременно болтая о Санни Баттсе. Сохраняя молчание, Хауэлл с интересом взирал на него.
— Санни Баттс, — заявил Такер, перебирая документы в лежащем на столе деле, — был настоящий возмутитель спокойствия. Вместе с одним из своих сотрудников он застрелил в тюрьме черного заключенного, предположительно во время избиения. В городе это вызвало возмущение, но ему даже не было предъявлено обвинение. Затем он избил человека на ярмарке у балаганов, и городской совет в тот самый день, когда большое жюри отказалось выдвинуть против него обвинение, проголосовал за его увольнение: избиение перевесило убийство. Но прежде, чем он узнал о результате каждого из слушаний, он уехал из участка, как наскипидаренный, на полицейском мотоцикле, и больше его не видели ни живым, ни мертвым. — Такер сел и выпил кофе. — Тогда же было выдвинуто предположение, что он, боясь предъявления ему обвинения, ударился в бега. — Такер отпил еще глоток кофе. — Но тут что-то не вяжется.
— А почему? — поинтересовался Хауэлл.
— Потому что в последнюю минуту перед большим жюри предстал новый свидетель, полностью его оправдавший. Свидетель, о существовании которого он обязан был знать заранее.
— Значит, он знал, что ему ничего не будет?
— Думаю, что да.
— А вдруг он не мог перенести предстоящего увольнения городским советом?
— Может быть. Но я в этом сомневаюсь. Полагаю, что он рассчитывал на возможность представить себя в наивыгоднейшем свете.
— Тогда зачем он убежал?
Такер опять сел и выпил еще кофе.
— Джон, то, что я сейчас скажу, должно оставаться строго между нами.
— В течение какого времени?
— Не исключено, что навсегда. Пока я не разберусь во всем этом. Но если вы опубликуете это раньше, чем я выясню, что к чему, я никогда ни до чего не докопаюсь.
— О'кей, но тогда вы должны рассказать мне все без утайки.
— Хорошо, — сказал он, раскрывая лежащее на столе дело. — По-моему, Санни Баттс никуда не убегал.
Прошло тридцать минут. Они молча глядели друг на друга. Затем Хауэлл расхохотался.
— Вы же сами понимаете, что ваше предположение абсолютно безумно!
— Возможно, — заявил Такер. — А вы в состоянии предложить иное объяснение? — Такер постучал пальцем по последнему из уведомлений о пропавших без вести, находившихся в папке Санни. — Обратите внимание на дату. Мальчика в последний раз видели за неделю до исчезновения Санни. Делая поправку на время подготовки и печатания бюллетеня, мы можем со всей очевидностью предположить, что это уведомление пришло как раз утром того самого дня, когда исчез Санни. Тем самым утром, когда он вскочил на мотоцикл и рванул из участка.
— А после исчезновения Санни исчезновения людей продолжались?
— Я дал указание одному из сотрудников проверить дела за последующие годы, чтобы выяснить, не было ли потом похожих случаев?
— И что же?
— Проверка занимает уйму времени. После пожара, случившегося несколько лет назад, дела находятся в беспорядке, и работать с ними наш сотрудник может только тогда, когда выкраивается «окно», а это бывает не часто. Пока что он не обнаружил ничего в промежутке между 1946 и 1958 годом, а после 1958 года подобный случай был только один.
— Итак, система более не наблюдается. По крайней мере, исходя из ваших данных. Один случай — еще не система.
Такер покачал головой.
— Верно, еще не система. Но все равно что-то может прорезаться.
— У вас есть подозреваемый?
— Вы видели все, чем я располагаю. Что вы сами думаете?
— Этот тип Фандерберк все еще жив?
— Живет и здравствует.
— Но как же ему удавалось все это время выходить сухим из воды?
— Ему везло. Начальник полиции Ли, безусловно, подозревал его, но Ли убили. А своими подозрениями, он, конечно, не поделился ни с кем. Санни дошел до всего сам.
— А когда Санни дошел до всего сам, Фандерберк его убрал?
— Это вы сказали, не я. На данный момент это клевета, и прошу не забывать об этом.
— Верно. И каким же будет ваш следующий шаг?
Такер развалился в кресле и расплылся в улыбке.
— Старина Фокси не слишком-то жалует цветных. А почему бы нам не поглядеть, как он жалует газетных репортеров?
И Такер проводил Хауэлла до машины, рассказав ему, как ехать.
— А под каким предлогом я к нему заеду? — спросил Хауэлл.
— Есть два предлога на выбор: оружие и собаки. У него, возможно, и сейчас есть богатая коллекция оружия, и еще он разводит лабрадоров-водолазов. Выбирайте, что вам больше по вкусу.
