Санни предупреждающе поднял руку.
— Послушай-ка, паря, не надо нервничать! Друг-приятель заехал в гости. А, может быть, я чему-то помещал? — И Санни стал медленно подниматься в гору по направлению к Фокси, который, в свою очередь, начал пятиться задом.
— А ну-ка замри и не беги от меня! Хочу поглядеть, что это ты там сажаешь? — проговорил Санни, не прерывая подъема.
Он быстро осмотрелся, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии огнестрельного оружия. Прошел мимо свеженабросанной кучи и остановился, глядя вниз. Там лежало тело несчастного подростка, и глаза его, казалось, умоляюще смотрели на пряжку ремня Санни.
— Что ж, посмотрим, — бросил он через плечо то ли Фокси, то ли для верности самому себе. — Поглядим, что мы тут имеем. — И он опять откинул голову и дико расхохотался. — Фокси, старый пердун, да знаешь ли ты, что ты сделал? Ты же башку мне на плечах уберег! Понял? — Он огляделся. — А когда я, нагоню сюда ниггеров с ломами и лопатами, клянусь, благодаря тебе, засранец, я стану знаменитым.
Тут Санни положил руки на бедра и стал крутиться на носочках. Его охватила волна радости, и в мозгу у него на какую-то долю секунды возникло фантастическое видение некоей церемонии презентации, в заключение которой Билли Ли и Хью Холмс прикалывают ему на грудь большую медаль. Он повернулся на каблуках, а потом опять на носках, жадно хватая ртом воздух, и тут-то в задней части черепа, казалось, раздался взрыв. В образовавшееся отверстие стал с шумом выходить воздух, а сам Санни повалился лицом вниз в манящую красную яму.
Фокси, подобно метателю ядра или молота, сделал полный круг, чтобы придать усилие лопате, а теперь он резко присел, скрестив ноги, опустив длинную ручку лопаты на плечо.
На какое-то время Санни потерял сознание и поплыл в черно-красном море отрешенности от реального мира, в течение нескольких минут он никак не мог собраться с мыслями и сообразить, что с ним такое приключилось. Но тут в лопатки ему врезалось что-то острое, и он пришел в себя. Раскрыл глаза, чтобы сориентироваться, и чуть-чуть приподнялся, но этого оказалось довольно, чтобы у него в фокусе оказались мертвые глаза, отстоящие на шесть дюймов от его собственных. И тут до него дошло, что он лежит лицом вниз в могиле, а прямо под ним находится тело мальчика.
Его опять чем-то ударили сзади, и на этот раз он почувствовал, как ему за воротник и поверх лежащего снизу трупа сыплется грунт. Черт, старый сукин сын собирается похоронить его заживо! Тут Санни зашевелился, высвобождая руки и пытаясь превратить их в упор, чтобы выбраться наверх. Но пока он это делал, Фокси спустился в могилу, сел на Санни верхом и вынул из его кобуры служебный револьвер.
Санни, все еще пытаясь встать, услышал, как Фокси взвел курок, но звука выстрела он уже не слышал, так как к этому моменту пуля успела разворотить ему основание черепа. Не почувствовал он и того, как пистолет упал ему на спину и, того, как вслед за этим посыпалась земля.
Билли видел, как Патриция, стоя позади дома, делает ему знаки, а он в это время шел через пастбище, рядом бежала собака, держа в зубах палку и взглядом умоляла Билли кинуть ее еще раз, и подальше. Патриция приложила ладонь к уху, как держат телефонную трубку. А Билли медленно преодолевал последние несколько сот ярдов пути к дому, не торопясь узнать что-то новенькое.
Он вышел погулять ранним утром, взяв с собою сандвич и косточку для собаки. Ему нравилось быть одному в обществе водолаза, тем более, он был уверен, что предпринял все возможные шаги на всех фронтах, что дальнейший ход событий теперь зависит от других. Он прогуливался по полям и прохаживался по лесным тропинкам, заходя в такие места, где в последний раз бывал только с отцом. Он во время прогулки часто вспоминал об отце, размышляя, как было бы хорошо, если бы Уилл Генри дожил до предстоящего будущей весной рождения ребенка. Так было бы здорово, если бы Билли смог рассказать отцу про свой взрослый опыт, такое, чем он не может поделиться с мистером Холмсом и пока еще не может поделиться с Патрицией.
— Господи, да поторопишься ты, наконец? — закричала Патриция через поле. — Это же Берт Хилл из Гринвилла!
Билли вытер ноги о мешковину, лежавшую у черного хода, прошел по голым полам пустых помещений нового дома и взял трубку в передней.
— Билли?
Даже в тоне говорящего, произнесшего это имя, чувствовалась неподдельная горечь.
— Да, Берт.
— Билли, новости скверные. Мне страшно жаль, но меня разделали под орех.
— Берт, что произошло?
— Скитер в последнюю минуту преподнес мне на блюдечке своего свидетеля, и я принял это за чистую монету и допустил его давать показания.
— Свидетеля? Кого же?
— Вы знаете такого цветного по фамилии Джонсон? «Джонсон-с-Негнущейся-Спиной»?
— Еще бы не знать! Это знаменитый местный пьяница. По крайней мере, один из них.
— Он заявляет, что его по пьяному делу в субботу вечером приволокли в тюрьму, и он там видел все. Он поддержал заявление Санни слово в слово. И большое жюри воздержалось от предъявления обвинения.
Билли сполз на мраморный пол.
— Билли, вы меня слушаете?
— Ага, Берт, слушаю. Но этого нельзя было предугадать заранее, и вашей вины тут нет.
