Полет Жирафа - [19]
Проходит какое-то время, и рыбак начинает замечать: изменяет ему жена хвостовой частью, лицевой она с ним нежная, внимательная, а хвостовой бьет по воде, прямо море ходуном ходит. То у неё карась, то сазан, то даже лосось, рыба редкая, на крючке бы ему цены не было, но зачем же лезть в чужую семью?
Отбила хвостом мужа у акулы. За такие дела акула может в том числе и рыбака — с пионерским приветом, не хватало ему этих неприятностей.
Повел рыбак жену к господину доктору. Так, мол, и так, изменяет жена, что вы на это скажете?
Посмотрел доктор — всё нормально. Как для русалки, никаких отклонений нет.
— Как вы говорите? Изменяет? — и лезет в справочник. В большой медицинский справочник на букву «и». Полистал, полистал. — Нет, — говорит, — такой болезни не знает медицина.
Выписал порошки, примочки, советует получше жену кормить. А дома рассказывает жене: была у меня сегодня одна русалка. Какой-то у неё не то рефлекс, не то синдром: изменяет мужу хвостовой частью.
Докторша удивилась, лицевой частью она и сама была не промах, так по сторонам стреляла глазами, что перед собой дороги не видела, но чтоб стрелять хвостовой — это извините, такого за ней никогда не водилось. Может, стоит попробовать?
И попробовала, хотя и не русалка. А эти русалки, думает, ничего живут, неплохо устраиваются.
Рассказала подружкам, а те не верят. Сроду никогда такого не видели. Сами попробовали, рассказали соседкам. Соседки рассказали приятельницам. И пошли бить хвостами — никакая суша не устоит. И хвостов-то нет, а они, понимаешь, лупят во все стороны.
Всё перемешалось — земля, вода. Рыбак развёлся с русалкой, акула ушла от мужа и вышла замуж за господина доктора. А у русалки ухажёры подчистую отъели хвост, лишив её высокого звания вертихвостки.
Высокие гости
Цари, короли, императоры, ханы, султаны, павианы (извините!) всегда любили внешнюю политику. Внутренняя их тяготила, утомляла, порой даже пугала и наводила на самые серьёзные размышления. Поэтому они пользовались любой возможностью куда-то сбежать, улизнуть, слинять из страны, — не на совсем, конечно, чтоб не лишиться должности, — а с каким-нибудь государственным визитом, транзитом, залётом на государственный счёт, казённый кошт, средства налогоплательщиков.
Выезжали они в сопровождении адъютантов, консультантов, комедиантов (разве?), а также референтов, корреспондентов и лично близких людей для выполнения государственной, общественной и просто личной работы. При этом они говорили: в гостях хорошо, отлично, превосходно, недурственно, а дома лучше, краше, великолепней, даже сравнить нельзя.
Но на самом деле им было лучше в гостях, дома на них постоянно охотились, устраивали набеги, налёты, наскоки, засады с прошениями, воззваниями, петициями и взрывными устройствами, а в чужой стране к ним никто не имел претензий, лицензий, рецензий, кроме разве что гортензий в букетах и без.
Когда цари, короли, императоры, богдыханы, тираны и бонвиваны (а почему бы нет?) спускались по трапам самолётов, пароходов, вездеходов, тарантасов, слонов и верблюдов, им под ноги стелили ковры, дабы смягчить прикосновение к неродной земле, — и не только им смягчить, но и земле этой злосчастной, горемычной, многострадальной. Тут же в аэропорту, на вокзале, на автобусной станции, возле юрты, вигвама, яранги выстраивался почётный караул с обнажёнными саблями, обрезами, бумерангами, пулемётами и гранатомётами. Дома с таким арсеналом к ним и на пушечный выстрел не подпускали.
Дома они обедали в узком, тесном, домашнем кругу семьи, родни, послушников, приспешников, соучастников и личной охраны, — в гостях же любой приём пищи принимал межгосударственное, международное значение, звучание и содержание. Всё, что елось, пилось, жевалось, глоталось, уминалось, лопалось, трескалось (уф, больше не лезет!), — уплеталось, уминалось (как, опять?) при огромном стечении высокопоставленного народа, который жрал, рубал, уписывал, наворачивал в полной уверенности (а почему не умеренности?), что укрепляет этим международные отношения. И всё это в честь гостей, хотя никакой чести там и близко не было.
В чужой стране им не кричали: «Долой!», «В отставку!», «На свалку!», «На помойку!», «К чертовой (как минимум) матери!». А если и кричали, то это было всё равно непонятно, потому что кричалось, оралось, вопилось на непонятном языке, зато каждое слово гостя тут же переводилось на иностранный язык, на который дома их никто не переводил, потому что дома у них не говорили по-иностранному.
Но больше всего царям, королям, богдиханам, болванам, хулиганам и уркаганам нравилось, что в чужой стране их называли: высокие гости.
Даже если они были совсем маленькие, низенькие, коротенькие, с-пальчик, с-мизинчик, от горшка два вершка, их всё равно называли: высокие гости.
Высоким можно быть только гостем, и никак нельзя быть высоким хозяином, аборигеном, автохтоном, домоседом. Любой недоросток, заморыш, мозгляк становится высоким в чужой стране, а едва ступив на родную землю, опять становится мозгляком, хотя мозгов это ему не прибавляет.
Венеция. Туристы, туристы…
ПЕРВЫЙ:
