Полёт шмеля - [17]

Короче говоря, как только стал я оттуда материальчики заимствовать (не судите строго, люди, за плагиат; я ведь кот, в университетах высшему образованию не обучался), так хозяйка просто воспряла. Вечером приходит с работы, включает компьютер, читает, улыбается, смеется, за бока хватается, хохочет аж до икоты, со стула от смеха под стол падает. Один раз даже чуть не описалась (ударение на букве «и»). Но успела, однако, с криком «ой, мамочки, не могу!» пулей долететь, куда надо.

Весело живем. Значит, не зря стараюсь. Трудно мне, конечно: целый день на хвосте сидеть и в монитор пялиться, до косоглазия. Но ничего, ещё постараюсь. Лишь бы она счастлива была.

Любопытный цыплёнок

Цыпленок тоненько пропищал:

– Мам, а я когда вырасту, то буду такой же большой, как ты?

– Да, мой малыш, – ласково ответила курица.

– И когда я буду большой, то тоже буду высиживать яйца и растить цыплят?

– М-м-м… Не совсем так, мой милый. Ты ведь петушок.

– Пе-ту-шок?

– Да, мой дорогой. Петушок это тот, кто никогда не станет курицей.

– Значит, я буду петухом?

– Между прочим, вон тот величественный разноцветный петух, окруженный хороводом кудахчущих дур, это твой папа.

– Между прочим?

– Ну да, папой он стал действительно между прочим.

– И я, когда вырасту петухом, как папа, то тоже буду звать всех к себе, если найду зернышко или червячка?

– Да, ты будешь такой же благородный и всеми любимый.

– Мамуль, а соседский утенок крякал, что вот сейчас мы едим червяков, а когда вырастем, состаримся и умрем, то они будут есть нас.

Курица на секунду замялась и сердито ответила:

– У него не совсем точные сведения. Родители мало занимаются его воспитанием. Вот он и мелет всякую чушь.

– Мамочка, а что же тогда будет?

Курица снова было немного помялась, но сказала с пафосом:

– Будет праздник!

– Праздник?

– Праздник это когда собирается много людей и они все дружно и весело садятся за праздничный стол.

– А мы?

– М-м-м… нас приносят на стол, – аккуратно подбирая слова, пояснила мама.

– Почему на стол?

– Потому что это самое почетное место. И все на нас смотрят и восхищаются.

– А потом?

Курица некоторое время молчала, но затем нашлась:

– Потом мы попадаем в курай.

– Ку-рай?

– Это куриный рай. Там много навоза и червячков.

– Ура! Значит, когда я стану петухом, то потом тоже обязательно попаду в курай! Мамочка, а почему ты плачешь?

А чтоб тебе!

Когда дочка была маленькая, она однажды напросилась со мной на охоту. Я пытался отговорить семилетнюю девицу, но она, надув губки и наморщив лобик, упрямо стояла на своём, напористо повторяя: «Папочка, я уже большая, большая, большая…!».

Железный аргумент. Пришлось взять.

Рано утром, еще затемно, пошли с ней к реке.

«Папуль! Так темно! Мне страшно!»

«А чтоб тебе!», – подумал я, а вслух сказал: «Ничего, доченька, скоро рассветет. Шагай быстрей, а то утки все улетят».

Она была сонная, и ноги у нее заплетались. «А чтоб тебе!», – подумал я и посадил дочку себе на шею, подвинув на спине увесистый рюкзак. Вес взят.

На берегу я ссадил ее и стал доставать из чехла ружье.

«Пап, мне холодно!», – поёжилась дочка.

«А чтоб тебе!», – подумал я, снял с себя куртку и стал укутывать девчушку поплотней. Да, холодок-то теперь почувствовался.

«Папик, я кушать хочу», – тут же заявила эта пигалица.

«А чтоб тебе!», – подумал я и стал вынимать из рюкзака бутерброды и термос.

В это время, слышу, над головой характерный свист. Стая уток пронеслась. «А чтоб тебе!», – подумал я и с тоской поглядел им вслед.

Дочка начала было жевать бутерброд, но уронила его. «А чтоб тебе!», – подумал я, поднял бутерброд, отряхнул от травы и дал ей.

«Он грязный!», – резонно заметила она.

«А чтоб тебе!», – подумал я, но, сохраняя терпение, вытащил из пакета кусок колбасы.

«Не хочу колбасу», – обиженно заявила эта вредина. «А чтоб тебе!», – подумал я и сунул ей яблоко.

Она начала хрустеть и чавкать.

В это время вижу – летят… Приготовился, вскинул ружье. И тут она дергает меня за рукав: «Пап, я писать хочу».

А чтоб тебе! Все равно стреляю. Бабах!.. Мимо! Вот невезуха!

И тут слышу тихоненькое поскуливание. Смотрю, малышка стоит, испуганно заткнув уши. Колготки мокрые. Это она так отреагировала, когда бабахнуло. А переодеть-то её не во что. Запасных колготок нет.

«А чтоб тебе!», – в сердцах чуть не воскликнул я вслух. Сложил ружье, засунул в чехол, собрал рюкзак и, мысленно чертыхаясь, потопал с дочкой домой, посадив её на себя и явственно ощущая при этом на шее противную мокроту, отнюдь не благоухающую…

Когда вернулись, она переоделась в сухие колготки и крепко меня обняла: «Папочка, я тебя так люблю!..».

И я почувствовал, что возьму её с собой снова.

Почта насекомых (фельетон)

В одном царстве-государстве насекомых жил да был Муравей. И захотелось ему отправить предпраздничный гостинец приятелю из другого, дальнего, муравейника. Пошел он на царскую насекомую почту. А там – перерыв, как раз с 13–00 до 14–00 – в то самое обеденное время Муравья, в которое он сумел отлучиться со своего рабочего места. «Ладно, приду-ка я после работы», – решил он.

Так и сделал. Пришел в 17–00. Видит: три окошка и у каждого – длинная очередь. «К которому окошку становиться?», – попытался было спросить Муравей у симпатичной Мухи из первого окошка. «Вы что, гражданин, лезете? Не видите, я занята: клиента обслуживаю!», – гордо ответила Муха, и Муравью показалось, что она стала менее симпатичной. Тут из второй очереди Божья Коровка посоветовала: «Занимайте за мной! Здесь очередь самая короткая». Муравей пристроился за советчицей и стал терпеливо ждать.