Полет кроншнепов - [60]

Я у себя в номере, но заснуть никак не могу. Засну ли я вообще когда-нибудь? Только что мне удалось наконец вырваться из моего круга. Едва я вышел из той узкой улочки, как издалека увидел, что возле ее арки притормозила черная машина. Я без оглядки бросился через мостовую. Никто не удивился этому: вокруг почти никого не было. Я подбежал ближе и успел только разглядеть, как она садилась в машину. Совершенно без сил, я остановился на противоположной стороне улицы, ноги подкосились, я еще помню, что инстинктивно пытался ухватиться за стену, не удержался и рухнул на камни. Не думаю, что я долго пролежал на холодном, влажном тротуаре, мое беспамятство длилось короткий миг. Очнувшись, я увидел склонившихся надо мной двух женщин. Было холодно, в вышине сверкали звезды. Женщины помогли мне подняться, теперь я мог разглядеть их: у обеих были старые, безобразные лица, они стояли здесь давно, наверное с самого вечера. Я вздрогнул и услышал голос Якоба: «Единственные бескорыстно добрые женщины на земле — это проститутки, недаром Христос предрек им царствие небесное». Где-то рядом мелькали тени, слышались голоса, и я с благодарностью посмотрел на своих спасительниц. У той, что стояла ближе ко мне, была на редкость отталкивающая внешность. Маленького роста, обрюзгшая, с неопрятными черными волосами, и в довершение всего — огромные каблуки. Мой пристальный взгляд она истолковала по-своему и сделала знак своей товарке. Из-под арки донеслась отрывистая перебранка шипящим полушепотом. Вторая женщина удалилась.

— Wohin?[29] — обратилась ко мне первая.

Я пошел в гостиницу. Резкое цоканье шпилек за спиной неприятно напоминало о ее присутствии. Мы шли молча. У темных дверей какого-то магазина я остановился и повернулся к ней.

— Вы не знаете, как зовут женщину в шубке, я видел ее на другой стороне.

— Херта Франк. Наверное, она.

— Я не знаю, но у нее на шубе черные полоски.

— Херта Франк, это она.

— Hundert Franken pro Nacht? — поинтересовался я.

— Ja, bitte [30].

Я достал из внутреннего кармана пиджака стофранковую бумажку и протянул женщине. Она изумленно уставилась на деньги, ее бледное лицо выделялось серым пятном в сумраке ночи.

— Вот возьмите, — говорю я, — спасибо вам.

— Und nicht?

— Nein.

— Warum nicht?

— Ich bin so müde[31]. — Я говорю это, и вдруг до меня доходит, что я плачу.

Она берет деньги, благодарит; я отворачиваюсь, смахиваю слезы и пытаюсь унять рыдания. Просто идти и ждать, когда пройдет приступ, я не в силах и ускоряю шаг. Наружная дверь заперта, и я коротко звоню один раз. Через некоторое время в вестибюле появился маленький пожилой мужчина и прыгающей походкой засеменил к двери.

— Простите, что так поздно, — смущенно говорю я.

— Мы работаем круглые сутки. — В голосе мужчины слышны горделивые нотки.

Светящиеся стрелки часов в холле показывают двадцать минут четвертого.

ВЕЧЕРНИЙ ЧАС

Если приподняться в постели и высунуть руку в открытое окно, можно достать виноградные кисти с маленькими темными ягодами — ползучие стебли сплошь покрывают наружные стены дома. Не знаю, как Эрнст посмотрит на то, что я без спросу устроил себе такой завтрак, но виноград на редкость вкусный. Едва я прикасаюсь к очередной кисточке, как где-то семь раз ударяют башенные часы, и сразу же в другой стороне тоже слышится семь ударов, однако звук имеет иную окраску. Теперь еще на какой-то башне колокол отбивает семь часов, и в довершение всего мимо, позвякивая колокольчиками, проходит стадо коров. Ну что за прелесть этот виноград! Я шире распахиваю окно. Утренний туман настолько густой, что в десяти шагах от дома ничего не видно. Пойдем ли мы в горы? Вчера та девушка с лукавинкой в глазах, которая все курила трубку, провела меня по институту и рассказывала, какой у нее деспотичный шеф, а ведь она так много делает для него, даже обстирывает.

«Он и работает здесь, и ест, и спит, только на выходные уезжает к себе в Мюнхенбухзее».

«Но ведь он женат?»

«Развелся», — чуть слышно говорит она.

Битциус и Адриен разговаривали поодаль, а мы стояли и каждый по-своему ревновали их. Может быть, он испытывал к Адриен больше чем простой интерес? Шел третий день конгресса, и он спросил меня как бы между прочим:

«Мартин, я смотрю, ты не обошел фрау Поншар своей милостью?»

«Скорее, она меня, ведь мы встречались на конгрессах и раньше, она здесь одинока, я тоже, вот и все».

«Ну конечно же».

Туман подкрадывается все ближе, прячет следы моего вторжения в частную собственность. Но Битциус, по-видимому, еще спит. Мы выходим «um halb»[32]. Это битциусовская находка. Они с Адриен вчера никак не могли договориться ни о времени, ни о маршруте, и тогда Эрнст, предложив встретиться в половине восьмого, девятого или десятого, категорично заявил:

— Итак, мы отправляемся um halb, а это может быть и восьмого, и девятого, и десятого. Einverstanden?[33]

— Да, — согласились мы с Адриен.

Во время завтрака между Эрнстом и Адриен опять происходит небольшая размолвка.

— Я бы хотела полазить по горам, — высказывает свое пожелание Адриен.

— Schön[34], но Мартин ни разу в жизни не совершал восхождения. Какой у тебя размер ноги, Мартин?