Полёт фантазии, фантазии в полёте - [58]

Как истинный филолог Таня решила прибегнуть к своему любимому средству — поэзии, чуть изменив английский перевод знаменитых строк Пушкина.

Night shadows are laid upon the Devon hills,

           The sound of sea waves spreads in the air;

My heart is light, my sorrow is blessed, and still

          Is filled with you; I am aware

  That my despondency just quietly runs its course —

          Is not disturbed, and I am growing

To feel again: my heart is full of love, — because

           It cannot do without loving.

Сработало, Дэвид удивленно поднял глаза и спросил:

— И что это было?

— Не что, а кто. Пушкин, Александр Сергеевич Пушкин — знаменитый русский поэт в английском переводе. Чуть переделала, но суть сохранила.

— И что там про эту «светлую печаль» говорится? (Слова «светлую печаль» Дэвид попытался воспроизвести по-русски).

— Что «my heart is light, my sorrow is blessed, and still is filled with you».

— А я услышал, что «my despondency is not disturbed», что-то не очень позитивно звучит.

«Точно, — подумала Таня, — перевести поэзию невероятно сложно, практически невозможно, ну как передать это чудное пушкинское выражение „моя печаль светла“. Никак. Невозможно».

— А прочитай то же самое по-русски, — вдруг предложил Дэвид.

— Давай.

Никогда еще она вкладывала в знаменитые пушкинские строки столько личного чувства:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

           Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

           Печаль моя полна тобою,

Тобой, одним тобой… Унынья моего

           Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

           Что не любить оно не может.

Реакция Дэвида была несколько неожиданной.

— На русском красивее звучит, — сказал он, — действительно как-то позитивно. Как это, еще раз повтори: «печаль моя светла»?

— Ура, ты быстро схватываешь, тебе легко будет выучить русский, — обрадовалась Таня.

Объявили посадку на аэрофлотовский рейс до Москвы. Дальше паспортного контроля уже нельзя, боже, как все быстро. Последний раз обнять, поцеловать, вдохнуть ставший родным нежный цитрусовый аромат волос, и… чуть не забыл! Дэвид вложил в Танину ладонь голубую коробочку «H. Samuel» с тем самым кольцом с двумя дельфинами, которое ей так понравилось в Илинге и которое он втайне от нее купил.

— Вот, держи, — он чуть не сказал «на память» (to remember me), но вовремя спохватился, ведь они должны скоро встретиться. — На удачу, пусть это будет твой lucky omen. Только сейчас не смотри, открой в самолете.

— Пока, Дэвид, до скорой встречи в Москве. Я буду тебя очень ждать.

По мере взлета аккуратные английские домики становились похожими на игрушечные, где-то внизу остался дом ее сероглазого пирата с пшеничными волосами и волшебная «Фантазия ре минор». Таня открыла подаренную Дэвидом коробочку, в которой лежало понравившееся ей кольцо с золотыми дельфинами. Кольцо идеально село на безымянный палец. «Еще один знак, что все будет хорошо», — с надеждой подумала Таня и тут же вспомнила о «маленькой хитрости», к которой прибегла, диктуя Дэвиду номера телефонов.

Дело в том, что она намеренно изменила две последние цифры, создав тем самым небольшое препятствие, которое, по ее мнению, для действительно любящего человека вовсе и не препятствие, а так — небольшая уловка, проверка на прочность чувств и серьезность намерений. Таня рассуждала так: если Дэвид ее действительно любит и хочет быть с ней forever, то, конечно же, он легко найдет выход — свяжется с Джуди, которая знает все Танины контакты и даст ему верные номера. Если нет, то неверные цифры сами избавят Дэвида от болезненных объяснений по телефону в случае, если он передумает. Пусть все будет, как будет, ведь все происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять, как замечательно выразил в своей волшебной фантазии гениальный Моцарт.

Дэвид поднялся в кафе и стал смотреть на улетающие самолеты, пытаясь вычислить, какой из них уносит его Таню в Москву. Время как будто остановилось, ему показалось, что прошло всего полчаса, но оказалось — целых два. Теперь ему даже не нужно было уезжать из Хитроу, потому что совсем скоро приземлится рейс, которым Джейн прилетала из Парижа. Он ей, конечно, все расскажет, только не сейчас, а позже, после того, как получит российскую визу и договорится с Таней о встрече в Москве.

Обе свадьбы состоялись в назначенное время: Дэвида — в Торки в субботу 8 октября, Танина — в Италии на Сардинии 15 октября. Жизнь обоих вернулась в привычное русло, и постепенно события теплого сентябрьского weekend’а 2005 года теряли свои реальные очертания, превращаясь то ли в «светлопечальное» воспоминание, то ли в прозрачную фантазию ре минор. Ведь мозг человека не различает четкой границы между воспоминанием о реальных событиях и плодами нашего воображения.

Как юридический консультант компании «Ernest&Young» Дэвид довольно часто ездил в Москву, Джейн доросла до заместителя главного редактора модного журнала и активно колесила по свету. Детей у них не случилось, и мечта Дэвида о дочке с каштановыми волосами и пшеничными прядями так и осталась нереализованной. С годами они смирились с положением childless и даже сумели превратить его в более привлекательный статус childfree.