Полёт фантазии, фантазии в полёте - [10]

Без прикосновений, без проникновений,

Без соприкасаний, без любви.

Как вокруг все пусто, холодно и грустно,

Видимо, придется скоро мне уйти.

Но не может же так быть, чтобы выхода не было, выход есть всегда, просто надо уметь его найти. В интернете набрела на проект Владимира Яковлева «Возраст счастья», the age of happiness. Позитивно, оптимистично, обнадеживает. Похожий на веселого чертика Яковлев своей черногорской лекцией про тренды, которую она нашла на «Ютьюбе», вселил в нее надежду. Оказывается, навязчивые мысли о сексе вовсе не так уж редки в ее возрасте и вполне вписываются в так называемые «тренды» возраста счастья: овладение новыми навыками, секс и удовольствие от каждого прожитого дня. Так просто и так привлекательно. Молодец, Яковлев, а как убедительно уговаривает, даже такая мелкая деталь, как мензурка, из которой он попивал водичку во время лекции. Не из стакана, не из кружки, а именно из мензурки. Ну артист. К сожалению, в этом году на фестиваль в Будве ей попасть никак не удастся из-за поездки в Вильнюс на конференцию, куда ее пригласили с пленарным докладом, но зато в следующем году она непременно туда доберется.

Во второй половине октября Таня, как и планировалось, поехала на две недели в Армению в Ереванский филиал университета. Армения — это такая страна-спа. Лечит быстро и от всего. Приехал с простудой — через два дня никакого насморка, заела хандра — через три дня уже улыбаешься. В чем секрет? Просто в Армении вся жизнь, весь мир вокруг словно «умножены на десять»: солнце жарче, краски ярче, воздух чище, звуки музыкальнее, еда вкуснее, люди человечнее. Кажется, что здесь живут по абсолютно правильным, но в мире победившего глобализма несколько подзабытым законам: жизнь — дар божий, любовь — радость, дети — счастье, родители и старики — объект безусловного почитания.

А краски, какими необыкновенными красками раскрашена в Армении осень! Яркие, живые, гармоничные. Желто-золотистые абрикосовые и персиковые деревья, светящиеся солнцем даже в пасмурную погоду, оранжево-красные кустарники вдоль дорог, все еще зеленые ивы, платаны и прочая растительность, обратившая мир вокруг в сказочно-красочное великолепие. Как будто попадаешь в волшебный мир на полотнах Мартироса Сарьяна. Таня словно очнулась и начала «дышать полной грудью»: она дважды съездила на Севан, поклонилась величественному Арарату около Хор Вирапа, посетила древний Гегард, послушала дудук в Гарни, спустилась в базальтовое ущелье посмотреть на симфонию камней. И фотографировала, фотографировала, фотографировала, словно стараясь запечатлеть каждый оттенок этого невероятно красивого праздника осени.

Не остались без внимания и вечерние развлечения, которых в Ереване было предостаточно, особенно на ее музыкальный вкус. Она сходила на балет «Гаянэ», в очередной раз убедившись, что секрет музыки Арама Хачатуряна замешан на народных армянских мелодиях, послушала венгерского скрипача-виртуоза, удивительно похожего на известного американского пианиста Вана Клиберна, насладилась симфонией Чайковского в исполнении оркестра ереванской филармонии под управлением Константина Орбеляна.

К концу своего пребывания Таня настолько привыкла, что все ее ереванские вечера заполнены музыкой, что, поддавшись уговорам театральной кассирши, совершенно неожиданно для себя купила билет на концерт джазового фестиваля. Дело в том, что она джазом вообще никогда не интересовалась, не увлекалась и, честно говоря, вообще не понимала этот музыкальный жанр. Ну что такого можно найти в этих непонятных замаскированных под музыку воплях-визгах негритянского происхождения? Но билет на первый ряд амфитеатра, самая середина в зале Арама Хачатуряна, расположенном в знаменитом театре оперы и балета, всего за каких-то 800 рублей — это соблазн, против которого она не смогла устоять. Гулять так гулять, когда еще она услышит этот хваленый армянский джаз? А про Гери Кесаяна армянские коллеги ей вообще все уши прожужжали. Потрясающий джазовый пианист-аранжировщик, который живет и работает в Нью-Йорке, но в родную Армению каждый год с концертами приезжает со своим замечательным коллективом из двух негров (ударник и контрабас), мексиканца (саксофон) и трех местных вокалисток.

Как и полагается в Армении, живущей по принципу «кто понял жизнь, тот не спешит», концерт начался на полчаса позже, не в восемь, а в восемь тридцать. Заняв свое место в первом ряду амфитеатра, которое оказалось действительно очень удобным, Таня с интересом наблюдала, как зал постепенно заполняла чинная армянская публика. Приходили целыми семьями, даже, точнее сказать, кланами: молодые с родителями, взрослые с детьми, дедушки с бабушками и многочисленными внуками. Все нарядные, радостные и красивые, зрители шумно приветствовали друг друга, обнимались, целовались. Слева от нее расположилась симпатичная армянская пара, справа… а справа сидел Челентано. Нет, конечно, не настоящий Челентано, а мужчина приятной армянской наружности лет 55—60, ужасно похожий на знаменитого итальянца.

Как человек, остро чувствующий запахи, Таня очень щепетильно относилась к случайному театральному соседству: устойчивый запах табака, потной подмышки или резкого парфюма мог испортить самый лучший концерт или спектакль. Слава богу, сосед справа оказался приятным исключением, от ухоженного армянского Челентано пахло выдержанной чистотой и дорогим мужским одеколоном, причем на удивление знакомым. Как породистая охотничья собака, Таня принюхалась, и, боже, это же «Old Spice» — любимый одеколон ее покойного мужа. Вот уж повезло так повезло.