Полдень, XXI век, 2012 № 07 - [25]

– Так ты согласен или предпочитаешь смерть?

– Конечно. Согласен.

– Скажи: «Я согласен».

– Я согласен.

Что-то изменилось. Я сначала не понял, а когда понял, не поверил. Я дышал! Не тем мелким судорожным дыханием, а неспешными вдохами, обоими легкими, в полную силу. Голова закружилась от избытка кислорода. Я привалился к стене. Боль, проклятая боль, ушла. Исчезла. Растворилась. Я закрыл глаза и услышал голос слепого:

– Валерий Иванович, придержи дыхание. Не хватай помногу, а то отравишься. За пятьдесят лет надышишься еще. И вот что: выбрось сигареты и спички. Сейчас. Среди нас никто не курит. Потому что к курящим сочувствия нет.

– С огромным удовольствием! Простите, я ведь так и не знаю, как ваше имя. Не знал и в детстве.

– Теперь уже и не надо. Мой контракт истек. Я принял решение не продлевать его. Завтра я умру. То есть вернусь в прежнее, доконтрактное состояние. Мне ведь предложили стать Воспитателем, когда я умирал от гнойного перитонита.

– Так то было когда! Теперь медицина другая. Вас вылечат.

– Нет. При желании жить я бы возобновил контракт. И еще… нельзя жить в здравии больше ста лет, не привлекая внимание. А Воспитатель должен быть незаметен, он – никто, он не человек, а фактор. Кроме того, у меня есть личные причины. Я недопустимо сблизился с одной… Тебе не надо сейчас это знать. У Воспитателей есть своя этика. В свое время ты все узнаешь.

Мы шли со слепым по парку, под мелким дождем. Я спросил:

– А если я захочу разорвать контракт?

– Просто скажи вслух. Вернешься в прежнее состояние.

– То есть я в любой момент могу приблизить смерть?

– Как и любой человек. Ты должен начать работу по воспитанию через полгода. Этот срок дается на адаптацию.

– Да я хоть завтра!

– Завтра не получится. Прощай. И вот что. Возьми от меня на память… Что бы тебе подарить?.. Да вот хоть мою трость. Бери, бери. Все-таки мы знакомы пятьдесят лет!

– А вы как же без нее?

Он засмеялся:

– Я и без нее хожу не хуже зрячих. Белая трость не для того, чтобы видел я, а для того, чтобы видели меня. Издалека. И приготовили свое милосердие. Вдруг я рядом поскользнусь? Теперь прощай.

И он ушел твердой походкой.

Он быстро уходил в пелену дождя, а я так и не задал вопроса, который вертелся на языке: почему вы слепой, ведь перитонит вроде с глазами не связан…

Я еще постоял под мелким дождичком, наслаждаясь свежим воздухом. На улице стало темнеть. Я удивился, ведь сейчас утро. Темнело быстро. Поднес часы к лицу, но стрелок не увидел. Откуда темнота? Затмение, что ли? Надо отсюда выбираться.

Наступила кромешная мгла. Подсознание уже все поняло, а я еще не верил. Я шел, постукивая перед собой тростью, восстанавливая в памяти дорожки парка, где не был давно. И когда услышал голоса и смех, попросил дрожащим голосом:

– Молодые люди, проводите меня на остановку. Пожалуйста.

Наталья Болдырева Мне незачем больше жить (Рассказ)

«Мне незачем больше жить» было написано в последнем посте моего блога.

Ниже шли семнадцать страниц комментариев: скептических, сочувствующих, обеспокоенных и даже веселых – вся суть которых сводилась к простому: «Не совершай непоправимого, парень».

Глядя на это, еще сильнее хотелось сдохнуть.

Я обновил страницу.

Число семнадцать сменилось цифрой двадцать один.

Осознание невозможности изменить что-либо стало столь невыносимым, что, кажется, я заорал.

Всё началось почти десять лет назад.

Мы, трое молодых и борзых аспирантов факультета информационных технологий и программирования первого и пока единственного отечественного интернет-университета, прибыли в легендарное «Сколково», чтобы наконец развиртуализироваться и между делом выдвинуть на соискание разработанный нами проект по созданию искусственного интеллекта.

Тогда я впервые уехал из дома так далеко и так надолго. Мама ужасно переживала разлуку и собрала мне полный рюкзак абсолютно ненужных вещей, от большей части которых я на радость местным бомжам избавился уже на следующей станции.

В двадцать один год айпед и единая карта россиянина были всем, что мне требовалось для жизни. К тому моменту я не успел еще обзавестись даже банковской картой: для всех расчетов вполне хватало денег, капавших на мой электронный кошелек за всякие мелкие шабашки.

Вообще-то прием заявок на соискание участия в проекте «Сколково» осуществлялся дистанционно, но мы были так уверены в успехе, что, отправив пакет необходимых документов, выдвинулись в столицу сами – навстречу великой славе и не менее великим деньгам.

К сожалению, наша заявка была отклонена.

Наверное, если вспомнить старую поговорку о друге, который познается в беде, это был наилучший момент для очного знакомства. В один день мы узнали друг о друге все и даже больше. Роман, демонстрируя полное отсутствие пиетета по отношению к прекрасному полу, далеко и надолго послал девушку, сообщившую нам печальную весть. Игорек глядел побитой собакой и первым предложил взять по банке энергетика. Я думал о маме: как же она расстроится.

Дело кончилось тем, что вызванный охраной наряд полиции повязал нас за устроенный в общежитии родного университета дебош. Проведя ночь в обезьяннике, мы окончательно решили не возвращаться домой, пока не исполним задуманное.