Полдень, XXI век, 2011 № 12 - [52]

На всё это можно возразить: ну и что; скажем, в некоторых других странах схожая ситуация. Например, в Египте тоже от силы 10 % территории пригодны для жизни. И, кстати, в древние времена это, похоже, ощутимо влияло на жизнь людей. Господство мифологического мировоззрения, тоталитарная власть жрецов и фараонов, поголовное подчинение народа. Опять же, многолетнее строительство пирамид как форма всеобщей мобилизации, как разновидность национальной идеи. Впрочем, постепенно, в ходе различных завоеваний мистические основы египетской цивилизации были утрачены. Ну, и если сопоставлять Египет с Россией, то уж километраж-то и рядом не лежал. Территорию Египта можно сравнить с территорией одной только Тюменской области – и этого уже более чем достаточно, чтобы не проводить вообще никаких сравнений. Да и египетская цивилизация концентрировалась вдоль долины Нила, и такого разброса, как в России, не было.

Ну, и климат, мягко говоря, разный. Россия, между прочим, почти вся расположена выше 50° северной широты – как, например, та же Скандинавия. Но, в отличие от России, европейские страны находятся все-таки в непосредственной близости к теплой части Атлантического океана: Гольфстрим, понимаете ли. Поэтому их климат намного мягче, чем на Русской равнине, на Урале и, тем более, в Сибири. А у нас и продолжительность зимы больше, и температуры ниже, и вечная мерзлота в неслабых количествах, да и мировой полюс холода (Якутия, Оймякон) – тоже наше российское достояние.

Схожей можно считать ситуацию в Канаде – ибо Канада близка России и по географическому положению, и по климатическим условиям, и по наличию обширных пространств. Значительная ее часть также находится к северу от пятидесятой параллели. Но, в отличие от России, наиболее обжитая часть Канады и почти все ее земледелие находятся к югу от этой параллели, или же в непосредственной тактической близости от нее; то есть, грубо говоря, на территории, аналогичной Украине. Опять же, культурно-исторический и политический бэкграунды разительно отличаются…

Факт очевидный: человек держит под контролем только те территории, где обитает, которые обрабатывает, где может что-то посадить, построить и т. д. И поставить под контроль неподконтрольные земли не так-то просто. А уж когда таких без малого 85 %, очень легко представить, что под ногами – гигантский айсберг, у которого мы обследовали лишь верхушку, а о самом этом айсберге имеем понятие самое отдаленное и приблизительное. И подобное положение характерно вообще для российской истории, начиная как минимум со Средневековья, с начала политики активной экспансии Московского княжества, и уже совсем четко прослеживается с XVI века, с присоединения Ермаком Сибири. Завоеванные пространства толком не обжить, не окинуть взором, не осмыслить умом… Ну, а чем тогда, если не умом?..

Чем-то другим. А для этого как раз и может понадобиться психоанализ.

II. При чем тут вообще психоанализ

Да при том, что обнаруженные нами в прошлой статье АКРБ, Архетипы Коллективного Российского Бессознательного, действительно работают (хотим мы того или нет), а значит, являются определяющим фактором развития Российского государства. И работают они именно в области бессознательного. Как же это происходит? Каков механизм их действия? И даже больше того: насколько вообще целесообразно обращение к теории психоанализа? Не устарела ли концепция архетипов? Насколько разумно применять ее не к отдельному индивиду, а к целой стране? Возможны ли подобные обобщения, научны ли они?

Для начала небольшая выдержка из творческого наследия политолога-единоросса Владимира Мединского. В книге «О том, кто и когда сочинял мифы о России» он на удивление внятно и доходчиво доносит до нас ответы на некоторые из поставленных вопросов.

«И русский народ, и вообще всякий народ несут в себе некий “первобытный образ” мира и образ самого себя в этом мире – то, что ученые называют архетипом, то есть, в буквальном переводе, “древним типом”. Этот образ самого себя народ несет в себе коллективно. Как говорили предки, соборно.

Архетип внедрен глубоко в подсознание. Никто даже при сильном желании не сможет ответить вам на прямой вопрос: а носителем какого архетипа ты являешься? Образ национального “я” обнаруживается в особенностях образа жизни, мотивах поступков, восприятии окружающей действительности. И отслеживать нужно поведение не отдельных личностей, а целого народа, и не в конкретный миг, а на протяжении длительного исторического периода».

Так где же все-таки искать это русское народное бессознательное, что оно собой представляет? Интуитивно мы, в принципе, даже можем понимать, о чем речь. Другое дело, что это сводится к вере или неверию в существование архетипов. Поэтому просто «веровать, ибо абсурдно» – маловато. Хотелось бы чего-то поконкретнее; хотелось бы, так сказать, «вложить персты в рану».

Попробуем обратиться к классику. Как писал сам Юнг, создатель теории психоанализа, «сознание похоже на поверхность или оболочку в обширнейшем бессознательном пространстве неизвестной степени мерности. Мы не знаем, как далеко простирается власть бессознательного, потому что просто ничего о нем не знаем… У нас есть только непрямые доказательства, что существует ментальная сфера, пребывающая по ту сторону сознания… В конце концов мы подходим к ядру, которое вообще не может быть осознано – сфере архетипического разума. Его возможные содержания появляются в форме образов, которые могут быть понятны только в сравнении с их историческими параллелями… Содержания коллективного бессознательного не контролируются волей и ведут себя так, словно никогда в нас и не существовали – их можно обнаружить у окружающих, но только не в самом себе… Как в известном рассказе Анатоля Франса: два крестьянина живут в постоянной вражде. И когда у одного из них спрашивают, почему он так ненавидит своего соседа, он отвечает: “Но ведь он на другом берегу реки!”».