Полдень, XXI век, 2011 № 03 - [41]

– Как только предсказание ваше сбудется, приходите за платой, – сказал купец, стараясь не показывать своей безумной радости, – и я буду щедр с вами – разумеется, в разумных пределах.

Он уже отдался арифметическим размышлениям – если корабль соперника Вайскопфа погибнет, то как это повлияет на цены и что следует сделать, чтобы воспользоваться прыжком цен.

– Спокойной ночи, герр Штейнфельд, – сказал, кланяясь, гость.

Хлопнула дверь.

Купец, выведя в голове цифры, приятные его сердцу, немного успокоился и долго смотрел на деревянные цветы и пташек. Дерево многоценных и неизвестных ему пород было розовым и зеленоватым, взгляд купца – уже полусонным, и удивительно ли, что очертания смазались, поплыли, и на поверхности столика заплескалась морская вода? Купец смотрел сквозь нее, как будто стоял на песчаной отмели, и вдруг увидел скользящих над самым дном крошечных рыбок…

Господин с черной повязкой меж тем оказался на другом конце города, у дверей кабачка.

Внизу был такой шум, что хоть уши затыкай, – это матросы в последний раз пировали на берегу перед долгим плаваньем. Наутро из порта выходили два судна – «Габриэль Шторм» и «Прекрасная Эльза». Новый хозяин «Габриэля», герр Вайскопф, не пожалел денег на пирушку, чтобы плаванье было удачным.

Погребок был длинным, поделенным на отсеки, в каждом отсеке стоял стол, за каждым столом помещалось до дюжины человек. Наверху, под самым потолком, были узкие окна с цветными стеклами, выходившие на улицу. Господин с черной повязкой нагнулся к одному – и от его пристального взгляда стекло сделалось прозрачным.

Внизу шел обычный для пирушки мужской спор – одни собрались уходить, другие их удерживали.

Уйти решили капитан «Габриэля Шторма» и его молодой помощник, носивший по странному совпадению имя Габриэль. Капитан был уже немолод, пил мало, да и не хотел мешать беззаботному веселью команды. Все знали, что в море он будет строг, и того, кто позволит себе лишнее, ждет суровая порка. Но на берегу, да еще в последнюю ночь, он был добр и потратил на пирушку почти все деньги, данные добрым герром Вайскопфом.

Помощник, Габриэль, решил хотя бы три-четыре часа поспать, чтобы утром, при отплытии, быть бодрым и командовать звонким голосом. Он знал, что девушки придут провожать корабли, и хотел, чтобы нареченная видела, какой он лихой моряк.

– Ступайте, ступайте, – сказал им вслед господин с черной повязкой. – Не вы мне нужны…

И капитан с помощником ушли по узкой улочке, скрылись за углом. Немного погодя вышли трое матросов, люди семейные, не желавшие из-за лишней чарки вина ссориться с женами.

Некоторое время спустя господин с черной повязкой бесшумно спустился вниз. Он увидел то, что и желал увидеть, – шесть человек команды спали за столом, а один, старый боцман Франс, сидел перед пустой кружкой, вздыхал и бормотал:

– А ведь как все хорошо начиналось… Всего лишь двух талеров не хватило, всего двух талеров… Ну, что это за нелепое состояние – выпить меньше, чем требует душа?..

Душа у боцмана Франса требовала обычно куда больше, чем позволял кошелек. Если же каким-то чудом деньги на выпивку находились, то совершенно счастливый боцман попадал в очередную историю и становился героем всего порта. Правда, сам он обычно подробностей не помнил, но находилось множество свидетелей, умеющих и желающих рассказать ему, что именно он натворил и какие последствия это возымело.

Однажды, возвращаясь на корабль в том блаженном состоянии, которое достигается только большим количеством хороших горячительных напитков, наш боцман почти благополучно добрался до порта и судна, при этом ничего себе не повредив и никому ничего не попортив. И тут он совершил открытие – на корабль вело два трапа! Немного подивившись этому событию и не желая обременять себя муками выбора, Франс закричал:

– Эй, на борту! Какой ублюдок гнилой креветки и чесоточной каракатицы, семь чертей ему поперек тощего брюха, додумался спустить два трапа?! Я доберусь до него и заставлю вылизать оба трапа его поганым языком, пока они не засверкают, как бру… брю… бреле… лянты!..

Как на грех, услышав эти хриплые вопли, на палубу вышел капитан и жестом запретил матросам отвечать боцману. Поорав еще немного, Франс смело двинулся вперед и проскочил мимо трапа, который, конечно же, был один и двоился он только в глазах нашего не в меру выпившего героя. Тогда лишь капитан подал знак – и на корабле привычно сыграли «Человек за бортом!».

Другой раз, пребывая утром в состоянии душевного томления, Франс наблюдал за подходящим к борту баркасом. Рябь на воде сыграла дурную шутку – мир в глазах боцмана поплыл, баркас показался неподвижным, и Франс начал громко отдавать команды рулевому своего судна, как если бы ему предстоял маневр по сближению. Рулевого на месте не случилось, но рядом нечаянно оказался молодой матрос. Матрос с перепугу не стал объяснять боцману его ошибку и, взявшись за штурвал, послушно выполнил все команды. Франс, видя его усердие, расщедрился на похвалу. И все бы ничего, если бы не матросы, с большим любопытством наблюдавшие за этой милой картинкой, – судно-то стояло на якоре и никуда не двигалось! Команда еще две недели корчилась от смеха, вспоминая эту швартовку.