Полдень, XXI век, 2010 № 12 - [18]
Ублюдки Бековича и обнаружили аварийный участок.
«Мыши!» – доложил я (дежурный) стармеху.
«Мыши!» – доложил стармех капитану.
«Мыши? На борту «Уззы»? У нас и пылинки не может быть!»
Никто и не спорит. Пылинки у нас и не найдешь. Но на видеозаписях, представленных умелыми роботами Бековича, серые грызуны весело лакомились цветной изоляцией в сумеречных пространствах ходового (недоступного для людей) отсека.
Все же одну мышь отловили. И обнаружили на задней лапке, как неведомое клеймо, крошечный знак «уззы» – иероглиф, читающийся как «раздвинутая решетка». Корабельный психолог фрау Ерсэль осторожно пыталась навести капитана на мысль о возможном земном происхождении грызунов, но катастрофическое несовпадение взглядов капитана и фрау Ерсэль давно известно. В их споры мог вмешиваться только доктор Лай. Оказывается, на его родном языке указанный иероглиф означает «братья». Это несколько сглаживало тревогу. Но тот же иероглиф по-китайски означал «предел знания». Это настораживало. И тот же самый знак, в зависимости от контекста, мог означать «встречу»…
…«путь терпения»…
…«большой разум»…
«А почему, черт побери, не инвентарный номер?»
Доктор Лай улыбчиво пожимал узкими плечами. Почему бы и нет? Каждый человек однажды в жизни встречает развилку. Но один садится и плачет, а другой выбирает верное направление.
«Вы еще скажите, что этот знак употребляется и как числительное!»
Доктор Лай улыбчиво пожимал узкими плечами. Понимание и объяснение не всегда совпадают. Пусть капитану Полякову не покажется странным, но в определенном контексте иероглиф «узза» в самом деле употребляется китайцами как числительное.
В результате я, марсовый Александр Стеклов, получил три внеочередные вахты, а стармех Бекович – замечание. Вполне законно, между прочим. По корабельному Уставу во всём виноват тот, на чье дежурство приходится незапланированное событие.
«Странно, что мыши начали с изоляции…»
«Почему, Бекович, вы смотрите на меня?» – возмутилась фрау Ерсэль.
Объяснять что-либо «небольшой медведице» (так переводится имя фрау Ерсэль с немецкого, а тайтай – всего лишь уважительная приставка к имени) стармех счел ниже своего достоинства. Приказ, отданный им ублюдкам, гласил: «Ловить и рубить хвосты!».
Мышам, конечно.
В космосе проблемы решаются кардинально.
«…как на Гвинее».
Сравнить оранжерею «Уззы» с гвинейскими джунглями мог только мой отец.
«Там малярия и лихорадка!» – произнесла женщина, но голос отца почти не изменился. Он возразил: «Там листва в цвете!». Конечно, я узнал отца, хотя последний раз мы виделись очень давно – в клубе Славы, где друг отца Санти Альварес угощал меня бузинным напитком.
Санти Альварес был уверен, что юношам вроде меня ничего другого и не нужно, кровь должна кипеть в жилах сама по себе. Он видел, как жадно я озираю зал – кубки, портреты, модели знаменитых космических кораблей, уютные столики, за которыми сидели знаменитые и пока не очень знаменитые пилоты, ученые, конструкторы, финансисты.
«Бузинная настойка стоит копейки, а подается вообще бесплатно».
Санти Альварес мне нравился; несмотря на возраст (сорок пять лет) борода у него была белая, как у Саваофа. «Непременно прилетай, мой мальчик, в Мехико. Осенью я набираю новый философский курс. Мы всегда начинаем с самых Начал, понимаешь? Интересны всегда самые Начала. Ты ведь хочешь жить в счастливом мире?»
Я хотел. Очень.
Я собирался в Мехико.
Я тогда не знал, что, оказывается, счастье мира опирается на тайных бойцов Железного Драйдена и Санти Альвареса. Зато знал другое: Санти Альварес – друг моего отца, а мой отец, капитан Стеклов, командует Модулем – к тому времени самым дорогим космическим объектом, построенным землянами.
«Я, наверное, никогда не попаду в космос».
Санти Альварес ответил: «Как знать?».
Смысл его слов дошел до меня позже.
Однажды в «Новостях» я услышал любимую притчу Санти Альвареса – тайного финансового покровителя террористов, к тому времени арестованного властями.
У одного старика пропала лошадь. Соседи старику сочувствовали, но сам он ничуть не переживал: «Как знать? Может, это к удаче».
И правда, пропавшая лошадь скоро вернулась, даже привела с собой неизвестно кому принадлежащего жеребца. Соседи бросились поздравлять внезапно разбогатевшего старика, но тот только качал головой: «Как знать? Может, это к беде».
И правда, на другой день сын упал с жеребца и в двух местах сломал ногу.
Соседи сочувственно жали старику руку, но он твердил: «Как знать?»
И опять оказался прав: началась война, всех молодых людей призвали в армию…
На Земле мы готовились к неизвестному.
Но кто знает, как надо готовиться к неизвестному?
Мы изучали корабль, но бесчисленные переходы и галереи «Уззы» сами по себе постоянно менялись. Мы не знали пункта назначения – но, видимо, нам и не надо было этого знать. Мы строго следили за порядком на борту, но в ходовом отсеке вдруг появились мыши. Более того, в оранжерее «Уззы» бывший экипаж Модуля устроил стихийный пикник. Их там собралось человек двенадцать.
«Они всю траву вытопчут».
Но доктор Голдовски, отключаясь, бросил:
«Полагаю, что силовую защиту оранжереи можно снять».
