Полдень, XXI век, 2010 № 09 - [20]

Он был привязан на спуске проспекта Чернышевского — смешной плотик из шести межкомнатных дверей, в два слоя, по три штуки в ряд.

— Мне очень надо, я думал через Ваську, но мужики сказали, что тоннель перекрыли стальными воротами, вантовый мост тоже как-то перекрыли, там авария с бензовозом, говорят, военные просто его там взорвали, чтобы город на две части разрубить, это если инопланетяне нас не сожгут, то потом военные будут город кусками зачищать, против бунтов и революций фигня такая, понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулся я и подумал: этот тараторка сошелся бы с Лоркой.

Грести пришлось мне — Ванек стоял в центре плота и держал мокик вертикально, пока волны окатывали колеса и ноги. Всю дорогу в голове упрямо фонила «Дойчен зольдатен», и избавиться от паскудной песни никак не получалось.

Снесло нас за Кресты, вылезли на набережную — и обнаружили, что здесь по-настоящему тихо. Никто не дебоширил, половина стоящих машин оказалась даже не вскрыта.

— Да все ждут, что уголовники вырежут ментов или договорятся между собой, — пояснил пацан. — А у ментов оружия-то до фига, сам понимаешь, что здесь будет.

Около Лесного проспекта навстречу нам вышли двое ППСников в мятой форме и, угрожая «Кедрами», потребовали отдать скутер.

— Для неотложных нужд, мы расписку вам дадим.

Я кивнул, слез со скутера, показав пассажиру не рыпаться. Затем, передавая мопед сержанту, резко толкнул руль, заваливая технику на обнаглевшего милиционера.

Наступая на руку с пистолетом, я уже держал второго на прицеле.

— Ты чего… Ты чего… — повторял он. — Да мы вообще не менты, мы типа добровольная дружина, нам только форму для порядка дали…

— Ванька, возьми у него пистолет.

Взяв в руку, понял — не «Кедр», а «Есаул», резинострел. Убить не убьешь, а покалечить можно.

На этот раз за руль сел пацан, я устроился сзади и смотрел за тем, чтобы безоружные, но не связанные дружинники в плохо сидящих мундирах не попробовали нам что-то сделать.

Он вел скутер лучше, чем я. Есть такие люди — пусти их за руль чего угодно, от моторки до самолета, и они выкладываются полностью, до основания, словно вести именно эту машину именно сейчас и есть смысл их жизни.

До ссоры с нынешним господином президентом у меня был такой шофер, и когда меня перевели обратно в Питер, его по моей просьбе забрал к себе Антошин.

На углу Энгельса и Северного собралась внушительная толпа — объехать их не получалось, я шел впереди, а в кильватере Ванька вел скутер.

— …Шанс. Вскрыли типографию, натурально, а там их пять ящиков и сторож пьяный, — орал уголовного вида парень с перевернутого набок ржавого джипа, то ли «Тахи», то ли «Эскалады». — Мне пофиг, я бы и бесплатно раздал, но даром — только ненужное, поэтому раздаю за мелочь, спиртное, оружие, мой брат внизу оценит, сколько чего надо. Подходим, покупаем зеленые карточки, натуральные билеты на «Ковчег», используем последний шанс. В натуре говорю, сам удивился — вскрыли типографию…

Я рванул сквозь толпу и увидел, как второй уголовник — и вправду похожий на первого — из верхнего люка джипа достает зеленую карту и передает ее очередному покупателю. Добравшись еще ближе, зацепил «билетик» пристальнее и понял — подделка.

Естественно, никакие типографии с пьяными сторожами зеленые карты не печатали, пластины делали на монетном дворе, сильно заранее и под строжайший учет.

— Ванек, стой здесь.

Я полез сквозь толпу, двигаясь заведомо быстрее окружающих. Как и советовали в свое время учителя, я разогнался внутри, а потом только направлял себя, следя за тем, куда ставлю ноги, и высматривая просветы впереди.

— Куда прешь! В очередь! — заорал продавец фальшивок. Его брат сверху ни на секунду не прекратил своей накачки.

Короткий удар под дых заставил его съежиться, я вырвал из рук с перстнями-наколками зеленую карту. Оттолкнулся от земли, вскочил левым коленом на одно плечо уголовника, правой ступней на голову и через мгновение оказался вверху, около декламатора.

— Ты че, мужик, тебе жизнь…

Он не успел договорить — я взял его за кисть, прихватив определенным образом мясо между большим пальцем и указательным, одновременно выкручивая руку — почти незаметно, но очень больно.

— Что ты продаешь? — заорал я. — Скажи всем!

Реагируя на очень болезненное нажатие, урка заорал:

— Подделки я продаю! Я продаю подделки! Вначале хотели сделать как настоящие и пройти по ним, но не получилось!

— Подонок, — не выпуская руку, я дал ему подзатыльник, чтобы закрепить в сознании толпы факт — этот недавний король на час всего лишь мелкая, слабая сошка, получить через которого спасение невозможно. Толпа заорала.

— Это этот, спасатель президентский! — взвизгнула баба из первого ряда. — Ленька Воротаев или Ворокаев, что ли! Ты нас спасешь, супермен президентский?

И тут я вдруг понял. Стою один, с уголовником в руках, подо мной машина, в которой его подельники, вокруг толпа, ждущая, что я их как-то спасу, а если нет, то готовая разорвать меня на части. В голове снова забилась проклятая «Дойчен зольдатен».

И если полтора года назад на Красной площади рядом со мной стояли ребята из ОМОНа, то сейчас из своих был только Ванька. И его, между прочим, самого бы еще надо защитить.