Полдень, XXI век, 2010 № 09 - [19]

Ехать через весь Петербург на «УАЗе» было наверняка дольше, чем идти пешком.

— Велосипед, полкарты за велосипед! — пробормотал я и ленивой рысью побежал вдоль забора. Вокруг было много запаркованных машин — неделю назад их собирали эвакуаторы — все равно хозяева не вернутся, но сейчас и штрафстоянки забились, а оставшимся властям плевать.

За сорок минут поисков я обнаружил около тысячи явно брошенных машин, некоторые из них хозяева оставили прямо на проезде, и потом их просто сдвигали то ли трактором, то ли танком, расчищая подъезд к аэропорту.

Велосипедов не было. И когда я уже решил идти пешком — за последние сутки эвакуации точно прорвусь, не привыкать, — мне повезло. Я увидел прислоненный к стене, прикованный тросовым замком к решетке ливневки мопед.

Судя по запыленности, ничей, ну или просто им редко пользовались — с учетом того, что через два дня человеческую цивилизацию сотрут с лица земли, это было практически одно и то же.

Замок открылся с помощью сложенной полукругом полоски от пластиковой карты, вытащить пару проводов и завести мотор оказалось вопросом пары секунд. Взломав сидушку, я обнаружил там запасной комплект ключей.

Бензина в бензобаке осталось не больше пары литров, поэтому я слил топливо из ближайшего жигуленка — древней, как моя жизнь, «Приоры».

— Мужик, че делаешь? — поинтересовался из-за забора срочник, ненавязчиво ведя в мою сторону тупым рылом автомата.

— Я подполковник Воропаев, слышал про такого? Выполняю спецзадание.

— Слышал, конечно, — срочник пригляделся и узнал меня. — Без формы хуже выглядите. И это, если бензин нужен, могу авиационного плеснуть, зверская штука.

— Нет, спасибо, — все-таки расхлебались пацаны. Никакой дисциплины, но и их понять можно — я видел приказ, в нем четко говорилось: не предупреждать личный состав о том, что их не будут вывозить на «Ковчег». Кто-то еще верит, остальные на грани дезертирства и даже бунта.

«Хонда „Такт“» резво наматывала километры по обочинам — забитые военной и гражданской техникой дороги стояли повсеместно. Поехал через Шушары и тут же пожалел — слишком плотный ряд машин, по узкой обочине иногда приходилось вести мопед, а порой даже поднимать над головой, борясь с головокружением, — все же не пацан уже, тридцать восемь на днях исполнилось.

Машины вокруг были пусты, у многих выломаны стекла и открыты багажники. То тут, то там мелькали мародеры — кулаки у меня сжимались, и тут же отпускало: пусть их, никому уже не нужно, ну жили, как подонки, и умрут, как крысы, воруя. Что сделаешь?

Выбравшись на Витебский, я решил ехать через город. На кольцевой можно попасть в такой капкан, из которого дорога будет только назад, а по городу, хоть из него и вывели вчера войска, оставив на разграбление толпе, пробраться можно.

Едва отъехав, я обогнал стайку велосипедистов с пустыми рюкзаками — из области прут, за халявой. Ну-ну, ребятки, счастья вам, если думаете, что питерцы ждут самых умных провинциалов с распростертыми объятиями. Я еще помнил свое пацанство и лихие девяностые.

То здесь, то там из окон многоэтажек вываливались клубы пламени. Народ пьет, гуляет, дебоширит, выясняет отношения — власти нет, пожарные по домам сидят.

Сразу за Типанова на девятиэтажке виднелось свежее граффити: «Пришельцы — мудаги, Президент — казел». Внизу, по первому этажу, мужик интеллигентного вида, воровато оборачиваясь, заштриховывал уже набросанную непрофессионально надпись «+СТОПЯЦЦОТ».

Ближе к Обводному каналу пришлось сбросить скорость — здесь уже ходили толпы, кто-то переворачивал и поджигал машины, кто-то дрался, компания подвыпивших подростков горланила смутно знакомое «Дойчен зольдатен унд унтерофицирен».

— Мужик, куда прешь, выпей с нами, — крикнула мне девушка из раскрытого окна на перекрестке с Разъезжей. — У нас восемь ящиков мартини и только двое парней, причем оба в хлам!

— Спасибо, девочки, у меня дела.

— Какие могут быть дела за пару дней до конца света?

Доехав до Литейного моста, я обнаружил его разведенным.

Троицкий и Дворцовый также торчали вверх.

— Мужик, литр вискаря — и ты на другом берегу, — вкрадчиво предложили мне снизу. Кинув туда взгляд, я увидел флотилию из полутора десятка лодок и катер.

— А вместе со скутером сколько?

— Не, тут я пас. У меня резиновая рыбацкая, не рискну.

Владелец катера, голубоглазый блондин с брезгливым лицом, запросил ящик крепкого спиртного или что-нибудь аналогичное по ценности. Ничего подобного у меня не было — отдавать личные вещи из рюкзака или табельный «Смирнов» я не собирался. Потеряв ко мне интерес, владельцы плавсредств атаковали следующего прохожего, а я решил ехать к тоннелю на Васильевский остров.

— Стой! — Босоногий пацан нагнал меня. — Есть плот, он точно выдержит и тебя, и скутер. Переправимся в лучшем виде! Согласен?

— А плата?

— Мне из города надо свалить, в сторону Выборга. Подвезешь. Ну, по-честному ведь, ты — меня, я — тебя.

Я оглядел пацана — лет тринадцать, худой, ноги исцарапанные, на ухе клипса плеера-«беззарядки», работающего от тепла человеческого тела.

Если бы второй родилась не Женька, мог бы выйти вот такой сорванец.

— Ладно, показывай плот.