Полдень, XXI век, 2010 № 09 - [21]

— Слышь, ментяра, давай вместе валить — толпа не разберет, всех рвать будут, — затараторил мой пленник, не порываясь, впрочем, бежать.

Я посмотрел вниз — его товарищи уже выбирались подальше, пользуясь тем, что все смотрели на меня.

— Мои меня кинули, начальник, есть три карты касимовские, но они подписанные. Я думал прорваться в последних рейсах, хотя понимаю, что тухляк, но с тобой точно пройдем, тебе поверят, давай вместе?

— Как отходить будем? — шепнул я.

Пытаться объяснить толпе, почему ты не верблюд, нельзя. Или ты держишь их в кулаке, как этот мошенник до моего прихода, или они свистят тебе и бросают камни — вот, первый пошел, пролетел мимо и упал с другой стороны.

Раздался крик, затем вой — все загомонили, в нас полетели палки и камни, пустые банки и бутылки.

— Помоги! — крикнул аферист, наваливаясь на днище джипа. Я, еще не понимая, что он делает, помог, машинально отметив по нашлепке на глушителе, что это все же «Таха». По плечу ударила полупустая пластиковая бутылка, но я не обращал внимания. Мы в несколько секунд раскачали тяжеленную машину и опрокинули ее на крышу — под бортом, как оказалось, был открытый люк.

— Давай за мной!

Я прыгнул вниз, мы пробежали буквально метров двадцать по листам фанеры — я ориентировался скорее на слух, отмечая шаги спутника, чем на зрение.

— Ползем выше, не тормозим…

Вылез наверх по вбитым в стену кольям, выволок себя через проломленную бетонную плиту и попал в вентиляционный блок, который раньше, видимо, качал воздух в метро. Приоткрыв дверцу, мы вышли в толпу, но явно не в ее центр.

— Лихо придумано, — признал я.

— А то! — заржал урка, впрягаясь в лямки тяжеленного туристического рюкзака. — А ты, кстати, не помнишь меня? Нет? Девять лет назад, ты тогда «важняком» был, подтягивал всех подряд по покушению на Чубайса.

— Сколько же тебе лет? — теперь, глядя на него вблизи, я видел и морщинки у глаз, и подернутые вниз уголки губ.

— Все ловятся. Мне тридцать четыре, просто фигура пацанская и голос звонкий, в темноте за пятнадцатилетку легко сойду, ваших только так накалывал.

Мы отошли метров сто вперед по Выборгскому, я остановился, решив дожидаться Ваньку. И был прав — через десять минут из месива орущей толпы вышел пацан, ведя рядом с собой скутер.

— Пацан наш? — догадался аферист.

— Наш, — подтвердил я.

Скутер троих нес с трудом. Сзади матерился сползающий Козырь, впереди стенал сидящий на краешке сидушки Ванька, а я вел мокик вперед и надеялся, что он не сломается.

На посту перед Приозерским шоссе нас остановил усиленный наряд. Бойцы были нервные, злые, на мои корочки отреагировали странно. Я понял — чем ближе последние челноки, уходящие без них, тем меньше цены любому имени и любой бумаге. Завтра утром, скорее всего, любого имеющего подписанную зеленую карту будут рвать на месте.

— Что в рюкзаке? — поинтересовался напоследок младший лейтенант.

— Еда, выпивка, одежда, — спокойно ответил Козырь. — Нет, блин, я на «Ковчег» повезу наркотики, оружие и бриллианты!

Логика в его словах присутствовала, и лейтенант поверил — в отличие от меня. Слава богу, милиционеры не догадались проверить имена на зеленых картах. Там были выдавлены «Марк Гольдбейн», «Марта Гольдбейн» и «Вячеслав Тичкин». Даже самый доверчивый постовой догадался бы, что здесь что-то не так.

До Касимово не доехали пары километров — внутренние войска оцепили зону по широкому радиусу и ссаживали всех, рекомендуя дальше идти пешком. Как и на посту, именами в картах они не интересовались — резанули индикаторами наискосок и удовлетворились разрешающим писком, подтверждающим истинность документов.

Второе кольцо тоже легко пропустило нас, хотя на босого оборвыша Ваньку смотрели с подозрением, а через него и на нас.

Беженцы, стремящиеся успеть в последний вагон, в основном прилетали на вертолетах, но изредка попадались и такие, как мы, — пешеходы.

Навстречу нам выводили по одному и парами неудавшихся «зайцев».

— Слушай, может, я все же к тетке, — жалобно спросил Ванька.

— И тогда послезавтра ни тебя, ни тетки не будет, — жестко ответил я.

Стас заметил меня издалека — глаза у него всегда с нужной стороны, старая школа, сейчас молодняк так не учат.

— Этих пропустить, свои! — заорал он. — Ленька, сукин сын, ты себе новый отдел у пивного ларька собрал? То-то Медаков порадуется, когда узнает!

— Рябцев, как вы обращаетесь к старшему по званию? — уколол я в ответ. Разжалование Стаса из подполковников в майоры было притчей во языцех, так же как мой конфликт с президентом по поводу сентябрьского указа. — Здорово, чертяка.

Он провел нас за самое хитрое оцепление, в котором точно распотрошили бы рюкзаки, изъяв у меня пистолет и два резиноствола, а также все незаконное, что было у Козыря.

— У тебя есть лишняя карта? — спросил он прямо. — Своя-то наверняка есть, ты не тот человек, которого оставят внизу.

— Лишней нет, — я озадаченно посмотрел на него. — А что, у вас свободных нет?

Стас матюгнулся, виновато глянув на Ваньку.

— Прижали нас, генерал кинул, скотина, прав ты был насчет него. По моей карте полетела младшая дочка, еще бы Ирку пристроить, и я буду счастлив.