Полдень Брамы - [4]

Шрифт
Интервал

У них тепло.

Подобную теплоту раньше — в дохристианской жизни — я ощущал, лишь напившись. Не один, а в компании двух друзей. Выпивать всегда надо втроем, потому что трое — идеальное число для вырастания пронзительной и быстрой приязни. (Теперь, будучи теософом, я знаю, что треугольник — лучшая фигура для медитации.) Двое, оставшись наедине, любят друг друга, только если они любят. Четверо не сольются в едином общении никогда, так как один будет лишним. Только трое! В восхитительной власти хмеля, не переступая той грани, за которой начинается хаос, свободно паря и раскачиваясь в снова родном, нестрашном и теплом, как до рождения, как в материнском чреве, мире… и волны разговора чуть колышут атмосферу печальной, щемящей приязни. «Я люблю, когда меня окружают люди, которых я люблю. Давайте выпьем за то, чтобы такие люди всегда были…»


У Георгия не пьют. Не курят и не влюбляются — чистейший монастырь. Но атмосфера приязни — дай Боже.

Приходишь в любом состоянии, в любом раздрызге с собой — и тебе помогают. Помогают, просто приняв в свое число, окружив своей аурой, которая греет и исподволь исцеляет.

Просто-напросто там, в общине, все они обнаружили друг в друге бессмертную душу. Кто совершил это открытие в двадцать лет, кто в сорок. И с тех пор радуются этой находке.


Девочки ушли, и разнылось застарелое одиночество.

Не то что жены и детей, даже друзей нет. И, верно, уже не будет. Кажется, Ганди сказал, что хотящий дружить с Богом должен быть одинок либо — дружить со всеми.

Какая усталость от всего этого, Господи. Или наоборот: от усталости делаешься никому на свете не нужным?

Усталость похожа на мудрость. Их можно запросто спутать: кончаются жизненные силы, прекращаются внешние движения, порывы и прыжки, остаются одни внутренние. Я больше не чудаковатый, вызывающий смех бородатый ребенок, вечно попадающий впросак, потому что устал до последней степени. Для меня стали одинаково значимы все времена года, лето ничем не лучше зимы. А это вернейший признак изношенности чувств, и надежд, и азарта.

А когда-то летом я не умел ходить спокойно по полям и тропинкам — так и тянуло в бег, но простого бега было мало, мускулы плеч томились и звали вниз — им словно был знаком перебор ногами, перестук копытами — вниз! Мчаться, скакать на всех четырех, наращивая скорость, безудержным вольным карьером (как мягко пружинит под копытами луговая земля!)… Летом так хотелось назад, в глубь времен, в бытие лошади, или зебры, или бизона.

«Не разнять меня с жизнью, ей снится — убивать и сейчас же ласкать…» Падать в короткую, по-майски чистую траву, в июльское сено, сентябрьские хрустящие листья… подметать их своими волосами. Вот только бы чуть меньше убивать и чуть больше ласкать… А впрочем, за все спасибо, верно, мальчонка? — спросить у маячащего подле глаз насекомого, перламутрового тонконогого зверя. Нежно поймать его и поднести к себе. Лицом к лицу. Кто дольше выдержит взгляд. Маленькое зеленое лицо — само бесстрастие. И в то же время — деловое, нетерпеливое движение ножками…

Но теперь даже летом я хожу шагом, степенно передвигая ступни. Я выдохся к тридцати пяти годам. Сутулое, анемичное существо мужского рода, отныне лишь отрабатывающее свою карму, отдающее неведомые долги прошлой жизни. Забывшее, что такое страсть, любая. Обессилевшее для авантюр и искрометных игр. Одно ментальное тело, тело рассудка, во мне еще живо.


Я смотрел в окно, как уходят девочки. С 16-го этажа разобрать выражение лиц невозможно.

Мне нравится жить на такой высоте. Когда ломается лифт, я чертыхаюсь и задыхаюсь, как все, но в остальное время благодарен судьбе, подобравшей мне временное жилье под самой крышей.

Две трети пространства в моем окне занимают облака и тучи. Одну треть — коробки и соты домов. Среди них, как цветок на асфальте, — маленькая церквушка с синими куполами, с кладбищем за оградой. Чаще всего мой взор, непроизвольно становящийся надменным из-за большой высоты, останавливается на ней. А весь город с такой высоты — задымленный, стиснутый, жадный — смертельно жаль. Для чего люди сбиваются в кучу? Для чего их вообще так много (для чего нас так много), Господи?..


Девочки заскочили в подошедший трамвай.

Почему у меня нет жены, это понятно. А вот отчего нет детей?

Марьям. Было просто невозможно представить ее склонившейся над детской коляской, размешивающей жидкие кашки…

А Динка сделала аборт. Она не сказала мне ничего, поскольку мы уже разошлись к тому времени после трехмесячных мучительных выяснений, кто кого любит меньше: тот, кто не способен отказаться от периодических, мелких и жадных, словно ворованные глотки спиртного, измен, либо тот, кому не хватает великодушия опускать вовремя веки. Я узнал лишь два года спустя, когда мы столкнулись случайно на выставке и забрели поболтать в кофейню, по-приятельски, не тревожа давно остывших вулканических лав обиды. Она опять поменяла внешность. Блестяще-седая челка над левой бровью. Раскосые, разбегающиеся к вискам, оголтелые глаза. В очках разные стекла — одно простое, другое с перламутровой дымкой. В своем репертуаре. Обезоруживающе улыбаясь, выложила очередную порцию своей личной жизни («…Дело даже не в том, что он не звонит, и, значит, я ему не очень-то нужна, гораздо хуже другое! — вот сейчас я безумно влюблена, жду, как привязанная, у телефона, дергаюсь от каждого звонка… напряжение жуткое, а он все не звонит, и это постепенно проходит, влюбленность проходит, — понимаешь? — снижается напряжение, волнение, огонь… падает тонус жизни, проходит, а я не хочу, чтобы проходило!..») и между делом мельком упомянула тот давний аборт. Никогда не мог понять, что за акцент в ее речи, легкий, еле уловимый, необъяснимо чей.


Еще от автора Александра Юрьевна Созонова
...Либо с мечтой о смерти

Это последний по времени текст, и писался он долго. Думаю, буду неоднократно к нему возвращаться: дополнять, исправлять. Роман получился головным, засушенным — поскольку старалась вместить в него чуть ли не все свои знания на сегодняшний день. По этой причине может быть интересен лишь тем, кто, как и я, стремится познавать законы мироустройства. Тем, кто положительно воспринял совместную с дочкой «Красную ворону».


Незнакомка

Рассказ «Незнакомка», представленный читателю, абсолютно нехарактерен — написался как-то неожиданно, на берегу моря, сам собой.


Если ты есть

Роман был написан в 1989 году, а опубликован через семь лет, в журнале «Нева». Жизненный путь, трагедии и срывы, духовный поиск — во многом на основе реальных событий и переживаний. Из всех моих книг эта характеризуется наибольшей полярностью откликов и мнений. От негодования и возмущения (лирическая героиня почему-то напрямую отождествляется с автором) до самых теплых и удивительных слов. Наиболее близких друзей, учителей, самых значимых людей в моей жизни подарил мне этот роман, за что я ему благодарна.


Nevermore, или Мета-драматургия

Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой.


Сказ о пути

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!


Не говори, что у нас ничего нет

Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.


Артуш и Заур

Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Земля

Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.