Поль Робсон - [45]

Поль подружился со многими африканцами, которые жили и учились в Лондоне, познакомился с их лидерами— Кваме Нкрумой и Джомо Кениатой, впоследствии видными деятелями национально-освободительного движения африканских народов. «Понемногу они стали смотреть на меня как на своего, — вспоминал позднее Робсон, — они гордились моими успехами и избрали мою жену и меня в почетные члены Союза западноафриканских студентов».

Какова же была радость Поля, когда ему позвонили с кинофирмы «Лондон филмс» и предложили сниматься в фильме, действие которого должно было происходить в Африке.

Через полчаса после звонка Робсон уже сидел в уютном кабинете основателя фирмы режиссера Александра Корды. Венгр по происхождению, Корда покинул родину в середине двадцатых годов, работал в Германии, поставил несколько псевдоисторических картин в Голливуде, одна из которых — «Частная жизнь Елены Троянской», снятая в 1927 году, — принесла ему шумную известность. Добившись признания в столице мировой киноиндустрии, Корда перебрался в Лондон, вызвал своих родных братьев — талантливого художника Винсента, учившегося в академиях искусств в Будапеште, Вене, Флоренции, Париже, и Золтана, работавшего режиссером на берлинской студии УФА, и открыл собственную кинофирму.

— Вы, надеюсь, читаете детективную литературу? — Получив утвердительный ответ, Корда удовлетворенно кивнул, снял очки в тонкой металлической оправе, медленно протер стекла кусочком замши и вновь водрузил их на переносицу. — Тогда вам должно быть известно имя Эдгара Уоллеса?

— Да, мальчишкой зачитывался его романом «Четверо справедливых», — улыбнулся Робсон.

— Мне, правда, больше по душе «Зеленый лучник» или «Король ночью». Но, как вы догадываетесь, я пригласил вас сюда совсем не для того, чтобы обсуждать достоинства или недостатки детективной прозы Уоллеса. — Корда открыл верхний ящик массивного письменного стола и вынул оттуда толстую папку. — Это сценарий будущего фильма. Пока его название «Босамбо», по имени главного героя. В основе сценария очерки, написанные Уоллесом в бытность его военным корреспондентом на фронтах англо-бурской войны 1899–1902 годов. Прошу вас как можно скорее прочитать все это и сообщить, согласны ли вы работать с нами. Кстати, не мешало бы вам познакомиться с режиссером будущего фильма.

Корда снял телефонную трубку, отдал короткое распоряжение секретарше, и через несколько минут в кабинет энергично вошел сухощавый человек лет сорока, в темном, ладно облегавшем фигуру костюме. Его вежливо улыбавшееся лицо показалось Робсону поразительно знакомым. Поль перевел взгляд на хозяина кабинета.

— Удивлены, мистер Робсон? — усмехнувшись, спросил Корда. — Кого-то напоминает? Немудрено. Это мой брат Золтан. Полагаю, знакомство состоялось. Теперь я вас покину, побеседуйте друг с другом. Скажу только, что идея создания фильма на основе материала Уоллеса представляется мне чрезвычайно заманчивой.

— У вас был серьезный соперник, — сказал Золтан Корда, когда они остались вдвоем. — Мистер Уоллес настаивал на том, чтобы главную роль исполнял Чарлз Лафтон, который снимался в последней картине брата — «Частная жизнь Генриха VIII» и получил за роль короля высшую премию Американской академии киноискусства и наук — «Оскара». Лафтон, конечно, превосходный актер и способен сыграть кого угодно, даже африканского вождя. Но, говоря откровенно, опротивели лица, перемазанные черной краской, надоели убогие декорации, изображающие африканские джунгли.

И дальше режиссер принялся с горячностью рассказывать, какое грандиозное дело затевают они с братом. Группа из пятнадцати человек на днях отправляется в Центральную Африку. Продюсер фильма Корда-старший, вдохновленный успехом «Генриха VIII», расщедрился и выделил около двадцати тысяч метров пленки. Во время четырехмесячной экспедиции будут проведены все натурные киносъемки, запечатлены народные танцы, свадебные обряды, праздники плодородия.

— И Александр и я хотим показать настоящую Африку, без голливудских прикрас. Вы еще не видели «Тарзана»? Не видели? Тогда советую посмотреть. Американцы напали на новую золотоносную жилу. За первым Тарзаном наверняка последует второй, а потом третий и так далее. Благо Эдгар Берроуз, написав десятка полтора… уж не знаю, как это и назвать, повествований о невероятных приключениях получеловека-полуобезьяны в африканских джунглях, работает как хорошо отлаженный конвейер. А мы намерены противопоставить очередному голливудскому комиксу фильм, который будет привлекать зрителей не только немыслимыми приключениями, головокружительными трюками, любовной интригой, приятной музыкой, но и правдой. Понимаете, Поль, жизненной правдой! У тех, кто будет смотреть наш фильм, не должно возникнуть и сомнения в реальности происходящего на экране.

— Откровенность за откровенность, мистер Корда. — Поль старался говорить как можно мягче, чтобы ненароком не обидеть впечатлительного собеседника. — В 1930 году я снимался у режиссера Мак-Ферсона, который уверял меня, что покончит с голливудскими штампами и вместе со мной создаст правдивый образ негра. В определенной степени он выполнил свое обещание. В Голливуде ничего подобного не делали, и вряд ли в скором будущем там найдется какой-либо безумец, который пожертвует деньги на заведомо обреченную па провал картину. Луис Майер, Ирвинг Тальберг, Адольф Цукор, Сэм Голдуин и другие хозяева Голливуда, что бы мы о них ни говорили, никогда не рискнут предложить зрителям замысловатые кроссворды. Они бы и на порот не пустили модернистов, подобных Мак-Ферсону. Короче, мистер Корда, пока благие намерения кинорежиссеров не приносили мне удач. Надеюсь, вы правильно меня поймете. Если сюжет фильма и роль мне понравятся, я ютов работать с вами.