Покровитель птиц - [6]
Глава 3
ГАЙАВАТА
Старик с бидонами, акварелист З., надо сказать, не пил вовсе, то есть натуральным образом в рот не брал даже капли кагору; кроме волшебных акварелей, кои писал он по собственной методе, краску к краске, отчего на границах они легонько втекали одна в другую («Вы по мокрому пишете?» — спросил его однажды молодой собрат в Союзе художников, имея в виду намоченную до начала работы бумагу, и получил ответ: «По мокрому сидят…»), увлекался он темперой, старинной техникой, восходившей к древнерусским церковным фрескам, краски составлял сам, покупал пигменты, в качестве эмульгатора употреблял известной пропорции смеси пива и яиц.
После его посещения пенный ручей ларька быстро иссякал; все знали, что теперь вернется старик через несколько дней, а то и недель. Стали потихонечку расходиться. Бихтер заторопился в издательство, а Клюзнер, шедший к друзьям, жившим во втором доме от угла Фонтанки, перешел Большую Подьяческую, где неожиданно столкнулся с индейцем, возникшим из тумана в полной амуниции от хрестоматийного головного убора с перьями до бесшумных мокасин.
— Что ты здесь делаешь, Гайавата? — спросил Клюзнер.
— То же, что и ты, — почти без акцента отвечал индеец. — Иду в гости.
— В гости ходят вечером, — сказал Клюзнер, — ты разве не в курсе?
— Бледнолицый брат мой, я в курсе, день с вечером не путаю, но не всё ли равно, который час, если сейчас время встречи?
— Тут я с тобой согласен, — отвечал Клюзнер. — Час и время не одно и то же. У меня, например, настает время вигвама. Завтра я начну его строить.
— Строить будешь среди деревьев, — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес индеец.
— Среди сосен, — подтвердил Клюзнер.
Они разошлись, кивнув друг другу, коснувшись рукавами на узком тротуаре.
Пройдя несколько шагов, Клюзнер обернулся. Индейца не было.
Он быстро, почти бегом, вернулся к набережной, заглянул за угол. Никого.
«Не померещился же он мне, в самом деле».
Ни к устью, ни к истоку никто в пределах видимости по набережной не шел. Мост был пуст, ни трамваев, ни пешеходов.
У моста стоял один из завсегдатаев ларька, фотограф, хотел заснять охваченную туманом ведуту. Мост собирался испариться, за этим медлительным занятием фотограф хотел его застукать, но туман стал редеть, и мост передумал.
Глава 4
НА ФОТО ТО, НЕ ЗНАЮ ЧТО
Фамилия фотографа была Светозаров. Обычно молчаливый, после первой кружки пива (первой рюмки, первого бокала) начинал он объяснять окружающим, что есть два брата с такой фамилией, один художник, другой кинорежиссер, но дело в том, старик, что у них псевдоним, а я Светозаров от рождения. Но если про фамилию рассказывал он всем, о главной тайне его мало кто знал, он ревниво держал ее при себе.
Увидев на спуске Фонтанки стоящего возле самой воды индейца, он перебежал, благо мост оказался неподалеку, с левого берега на правый и, задыхаясь (а щелкнуть затвором он успел еще на левом бреге), окликнул неподвижно стоящего:
— Эй!
Индеец неспешно повернул голову.
— Я думал, ты мираж, — разочарованно сказал Светозаров.
— Я настоящий, — промолвил индеец. — Почему мираж?
Вот почему фотограф ответил, он и сам не знал.
— Потому что я охотник за миражами.
— И много у тебя охотничьих трофеев? — осведомился индеец.
— Есть кое-что, — с гордостью отвечал фотограф. — Хочешь, пойдем ко мне в мастерскую, покажу. Здесь недалеко.
— Хочу, — сказал индеец. — Я видел миражи.
— Где?! — воскликнул Светозаров.
— В Венесуэле, в Канаде и в Англии.
— Сейчас придем, ты мне расскажешь. Хотя, конечно, лучше увидеть…
— Я тебе их нарисую, — сказал индеец.
— Древние египтяне, — сказал фотограф, расставляя перед индейцем фотографии, увеличенные, наклеенные на картонки, сзади на картонке значился номер, дата, место и условное название, — считали, что миражи — призраки стран, которых больше нет на свете.
— Должно быть, у них миражи были многодетальные, многофигурные, большие.
— Да, ты правильно догадался. Знаешь, я так мечтаю побывать в Сахаре, там до 160 000 миражей в год бывает, на все вкусы: стабильные, статичные, блуждающие. Вертикальные, горизонтальные. Я бы их снимал, изучал.
— Разве можно изучать миражи? — спросил индеец. — Они приходят когда захотят, уходят когда не надо, они непредсказуемы, кто поймет их.
— Но классификации-то существуют, — возразил фотограф. — Вон озерные, у окна; а у двери верхние небесные, между ними — боковые. А там, на стене, — фата-моргана необъяснимая, но это не моя фотография, — признался он, вздыхая.
— Я видел боковые лодки, — сказал индеец, — вот такие.
И на клочке бумаги нарисовал, какие именно.
— Как на Женевском озере! — воскликнул фотограф.
— Это и было на озере, только в Венесуэле. Иногда между лодками ходили по воде мальчики-великаны.
— Как на фотографии Роберта Вуда!
Покачав головой, индеец сказал:
— Вуд не посещал наших горных озер. В наших озерах вода чистая, как при сотворении мира, они единственные на земле. Тот, кто пил из них, знает о людях и о земной жизни кое-что, что знают только боги и даже Бог. Бабушка моя, например, частенько встречала ангелов, они говорили с ней о том о сем. Моя бабушка была русская, из венесуэльских старообрядцев, дедушка украл ее, увез, они жили счастливо и говорили на своем каком-то третьем языке; дедушка утверждал, что бабушкины ангелы учили его летать и иногда он залетал в миражи.
Вы не пробовали близко пообщаться с симпатичным, но малознакомым котом?Качественные царапины и море зеленки гарантированы. И это – в лучшем случае.Но кошки из этого сборника способны на большее!Кот-великан Жоржик, кошачий царь Коломны. Кот-призрак, способный легким движением хвоста решать межгалактические конфликты. Кот-домовой, поучающий хозяина. Кошка-фантом, предсказывающая сходы лавин в горах. Рыжий кот, живущий на Крыше Мира. И кот Рыжик-Бандит, который иногда превращается в тигра.А ещё здесь есть легенды кошек Эрмитажа и сказки народа миу.Но самое главное – в этих рассказах есть надежда на то, что люди когда-нибудь поумнеют и наконец-то смогут понять кошек…
Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.
В состав двенадцатого поэтического сборника петербургского автора Натальи Галкиной входят новые стихи, поэма «Дом», переводы и своеобразное «избранное» из одиннадцати книг («Горожанка», «Зал ожидания», «Оккервиль», «Голос из хора», «Милый и дорогая», «Святки», «Погода на вчера», «Мингер», «Скрытые реки», «Открытка из Хлынова» и «Рыцарь на роликах»).
Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.
История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.