Покорители студеных морей - [74]
У правого борта «Шелони» горой поднялась пенящаяся волна. Казалось, что лодья, жалобно скрипевшая на все лады, или рассыплется на части, или затонет в хаосе обрушившейся на нее стихии.
У моря жалости нет. Чиста стала палуба, все, что могла, унесла с собой волна. Несколько бочек, старый парус, два небольших карбасика давно плавали где-то на вздыбленных морских просторах.
У бортов лодьи прыгали по волнам мешки из нерпичьих шкур, наполненные ворванью. Привязанные крепкими веревками, вот уже сутки плыли они за судном, выпуская понемногу жир, тонким слоем растекавшийся по поверхности разъяренного моря…
Северные мореходы от дедов и прадедов знали, как успокоить ворванью грозную морскую стихию. Взводень, покрытый масляной пленкой, тишел, злоба его гасла. Жир морского зверя защищал море от ветра, погашая его силу. На приморских судах всегда в запасе было несколько бочек с нерпичьим, тюленьим или моржовым жиром. Но сегодня хитрость не помогала. Ветер в одно мгновение вырывал у моря и уносил куда-то спасительное тонкое покрывало.
На правеже стоял старый Никита. Вцепившийся скрюченными пальцами в румпель, казалось, он неотделим от толстого деревянного бруса. А у бизань-мачты, ухватившись за снасть, жались еще два дружинника, вахтенные, в помощь деду. Но сейчас помощь Никите была не нужна. Старик, как положил руль лево на борт, так и держал его уже добрый час.
А лодья норовила, вопреки усилиям Никиты, вильнуть вправо и лечь вдоль зыби, бортом к ней. А этого-то как раз и боялся дед.
Нет-нет, да и окатит взводень потоками воды деда и вахтенных. А расходившийся ветер без устали кропит соленым дождем.
— Полуношник-то крепчает, дед! — крикнул один из молодцов у мачты.
— …ает, дед! — услышал Никита.
Слова тонули в свисте ветра и шуме моря. Никита повернул голову.
— Что баишь, не слышу! Сюда подь! — крикнул старик, взмахнув рукой.
Дружинник переждал волну и, улучив удобный момент, одним прыжком очутился около Никиты.
— Держись крепче, Савелий, а то враз смоет! — кричал дед.
Но Савелия учить не надо: он сразу схватил румпель, больно прижав дедову руку.
— Пусти, леший! Ишь, как клешнями облапил. Чего ты кричал мне?
— Да ветер крепчает, говорю, вишь, гнет лодыо. Не опружилоnote 58 бы насовсем. Пылко стало в море.
— А делать-то что? — отозвался дед. — Сам видишь, только большой парус остался. Другие мачты, почитай, сутки нагие стоят. Ветрище — страх! Глянь, пены сколь и море побелело.
Никита немного помолчал.
— И с чего бы ветру, такому взяться — нету у меня понятия. Кабыть и молебен ладно правили, и по солнышку на счастье поворот дали… Все как надобно…
Он опять замолк, что-то вспоминая.
— А ведь был грех, запамятовал, — вдруг оживился дед. — Провозился я с отвалом и домой забежать не успел. Ванюшке, внучку своему, велел обряду морскую на лодью принесть. Время якори выкатывать, вода уходит, а он, озорник, только прибег. Говорю ему:
«Принес, Ванюха, бахилы?»
«Принес», — говорит.
«А бузурунку?» note 59 Старуха мне новую на дорогу связала, — пояснил Никита.
«Принес».
«А икона где?»
«Вот!»
И подает мне икону. Тут меня кабыть кто по сердцу ударил.
«Какую, спрашиваю, икону взял?»
«Пресвятую богородицу…»
«Тьфу, говорю, дурак! Прости господи, что она, баба, в нашем деле понимает? Николу морского брать надо».
Да что делать, вода-то не ждет. Пришлось с богородицей в море идти. От нее и напасть вся…
Тут Никита пригнулся, спасаясь от потоков соленой воды, водопадом зашумевшей по палубе.
— Чтоб те пусто было! — утираясь шапкой, ругал ветер обозленный дед. — Угомону нет на проклятущего, вот ведь как всего вымочил.
А ветер все крепчал и крепчал.
Теперь, когда лодью кренило на левый борт, она черпала бортом воду и долго не хотела подниматься.
Все тяжелее и тяжелее становилась лодья. Вдруг, крепко накренившись, суденышко вздрогнуло и так осталось, скособочившись на левую сторону.
Почувствовав неладное, из люка вылез Труфан Федорович.
Мореход огляделся.
Полуночное солнце закрывали серые, почти черные тучи. Ни проблеска, ни светлого пятнышка на всем небе. Он так и не разобрался, где кончается море, а где начинается небо.
Перехватив румпель из рук старика, Амосов крикнул ему в ухо:
— Парус роняй! Опружит нас…
Скинув с плеч мокрый полушубок, Никита, перекрестив лоб, бесстрашно ринулся навстречу ревущему морю. И вот Никита у паруса.
Схватив фалnote 60, он быстро развязал узел. Парус не шел вниз. Видно, сильным ветром снасти были зажаты где-то там, наверху.
Беспомощно опустив руки, мореход остановился.
— …рус роняй!.. — донеслось с кормы.
Ветер с новой силой рванул парус. Не удержался на ногах мореход и кувырком полетел к борту.
Труфан Федорович понял, что больше времени терять нельзя:
— Топор!..
В эти минуты Егорий, не отходивший ни на шаг от Амосова, метнулся к мачте.
— Куда ты, стой!.. — успел схватить его за шиворот Амосов. — Придержи малыша! — кому-то крикнул он и, размахнувшись, швырнул топор в натянутый до предела парус.
Заглушая шум ветра и грохот моря, пушечным выстрелом лопнул парус: топор ловко попал в цель.
Ветер, с силой ворвавшись в широкую рану, в клочья разодрал парусину. Лодья выпрямилась и, легко качаясь, окунала борта в кипящие гребни.
Историческое повествование «Корсары Ивана Грозного» рассказывает о борьбе русского народа за выход к Балтийскому морю, за свою независимость.
Роман-хроника времен XVI века посвящен драматическим событиям истории России, когда в стране назревали предпосылки грандиозной крестьянской войны, разразившейся в начале XVII века.
Действие романа «На затонувшем корабле» охватывает примерно два десятилетия и развёртывается на территории Прибалтики.В первой книге, «По ту сторону добра и зла», показаны последние дни гитлеровской Германии. Наши войска освобождают Кенигсберг. Немцы спешат спрятать награбленные сокровища. В том числе знаменитый янтарный кабинет.Во второй книге, «На затонувшем корабле», показано мирное послевоенное время. Притаившийся под чужим обличьем враг пытается раздобыть план спрятанных сокровищ и завладеть ими. Он не останавливается ни перед чем, но, будучи разоблачённым, погибает.Автор воссоздаёт ёмкую картину жизни, ставит перед читателем вопросы о долге, об ответственности человека перед обществом.
Сборник «О фантастике и приключениях» — специальный (пятый) выпуск ежегодника Ленинградского филиала Дома детской книги Детгиза — «О литературе для детей». Данный выпуск состоит из обработанных авторами докладов, заслушанных на четвертой сессии «Литературно-критических чтений», которая проходила в Ленинградском филиале Дома детской книги Детгиза. Кроме «Литературно-критических чтений», в сборник включены материалы Всероссийского совещания по научно-фантастической и приключенческой литературе, состоявшегося в Москве в июле 1958 года, и отчет о дискуссии «Проблемы современной фантастики», проведенной в Московском Доме литераторов в марте 1960 года.
О работе и жизни советских моряков за время трех долгих полярных зимовок в дрейфующих льдах рассказывает книга К. С. Бадигина - капитана корабля.
Литературно-художественный морской сборник знакомит читателей с жизнью и работой моряков, с выдающимися людьми советского флота, с морскими тайнами, которые ученым удалось, а иногда и не удалось открыть.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Трафальгар стрелка Шарпа» герой после кровопролитных битв в Индии возвращается на родину. Но французский линкор берет на абордаж корабль, на котором плывет Шарп. И это лишь начало приключений героя. Ему еще предстоят освобождение из плена, поединок с французским шпионом, настоящая любовь и участие в одном из самых жестоких морских сражений в европейской истории. В романе «Добыча стрелка Шарпа» герой по заданию Министерства иностранных дел отправляется с секретной миссией в Копенгаген.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
В повести «Чужие паруса» живут и действуют герои, знакомые читателям по книге «Путь на Грумант»: кормщик Алексей Химков, его сын Ваня, носошник Степан Шарапов.Действие происходит в конце царствования императрицы Елизаветы в городе Архангельске, не студеных морях, в глухой карельской тайге.В приключениях героев книги автор стремился показать борьбу поморов с силами северной природы.
Эта книга рассказывает о малоизвестных страницах славной истории русского северного мореплавания и о природе Арктики. В литературную основу повествования положено действительное событие: шестилетняя зимовка мезенских зверобоев на одном из необитаемых островов архипелага Грумант (Шпицберген).Кроме отдельных эпизодов, все, порою необычайные, приключения четверки отважных русских людей, не вымысел и даже не исключительный случай. Подобные происшествия и опасности постоянно сопутствовали походам мореходов-поморов — первых открывателей и исследователей неведомых земель Северного Ледовитого океана.«Путь на Грумант» — первая часть работы о русских северных мореплавателях.