Покорители крыш - [45]

– Ладно, – сказала она. – Но смотри, чтобы у тебя руки не вспотели. Я не хочу погибнуть вверх ногами, это уж точно.

Она снова подползла к краю крыши, и Маттео взял ее за щиколотки. Он держал ее так крепко, что в подошвы ног не поступала кровь.

– Теперь я тебя опущу, – предупредил он.

Он толкал ее вперед, пока на крыше не остались одни ее колени. Вскоре парапета уже касались только кончики ее пальцев. Она чувствовала, как дрожат мускулы его рук, и хваталась за кирпичи для поддержки.

– Не смотри вниз, – прошептала она.

Ее волосы развевались над Парижем. Она смахнула их с лица и заглянула в окно.

Комната занимала весь этаж. В ней стояли архивные шкафы. Их были сотни, поскольку просвета между ними не было. В самом центре комнаты виднелся огромный стол. Окно запотело от дыхания Софи, и она вытерла его пальцами. В комнате не было ни картин, ни света. Перед глазами у Софи появились красные пятна.

– Мне придется тебя поднять, – крикнул Маттео. – Если, конечно, ты не хочешь очень быстро спуститься.

* * *

Когда вся кровь в теле Софи вернулась на положенное место, они продолжили путь, но пошли быстрее, опасаясь скорого восхода солнца.

– На шкафах замки, – сказала Софи. – Думаешь, их можно сбить?

– Non, – ответил Маттео. – Тебя услышит весь Париж.

– Проклятье. А как еще их открыть? Может, взломать?

– Можно вскрыть их отмычкой.

– Как? Ой!

Софи уткнулась носом в ногу Маттео. Они лезли по остроконечной крыше мясной лавки, и Маттео вдруг остановился, чтобы взглянуть на нее.

– Ты никогда не вскрывала замок? – В его голосе звучало искреннее недоверие. – Я думал, это… Не знаю, все равно что дышать. Я думал, все это умеют.

– Откуда мне знать, как вскрывать замки?

– Правда? Ты правда не знаешь? Да я могу их хоть зубами вскрывать.

– Боже мой, да нет же, не знаю!

Впереди показалась гостиница «Бост».

Маттео пораженно смотрел на Софи. Она почувствовала, как краснеет, и закрылась волосами.

– Тогда я тебя научу, – наконец сказал Маттео. – Это просто. И полезно. Гораздо полезнее, чем игра на виолончели.

– Когда? Сейчас?

– Non. Сейчас у тебя пальцы не гнутся. Поспи сначала. Завтра. – Он кивнул в сторону гостиницы. – Дойдешь отсюда сама? Мне нужно домой. Солнце встанет через десять минут.

– Увидимся завтра, – сказала Софи. – И еще, Маттео…

Она потерла глаза, чтобы выиграть время. Было сложно найти слова, чтобы его отблагодарить. Но, когда Софи снова открыла глаза, Маттео и след простыл.

Когда Софи спрыгнула с крыши в свой номер, первые лучи солнца уже грели ее постель. Ладони Софи были черными. Ноги были перепачканы сажей и прелыми листьями. Кровать так и манила ее к себе, но первым делом Софи взяла с полки словарь английского языка. Вытерев руки о брюки, она полистала страницы.

Стаю скворцов иногда называли мурмурацией.

25

Софи открыла глаза и увидела Чарльза, который склонился над ней с чашкой в руках. Сквозь слуховое окно в номер пробивались лучи полуденного солнца.

– Ты вернулась, – сказал Чарльз.

Софи взяла чашку, стараясь казаться невинной.

– Откуда?

В чашке оказался горячий шоколад – густой и липкий, прямо как Чарльз делал дома. В детстве она называла его «особенным какао». Чтобы добиться этой удивительной густоты, надо было потратить полчаса. Софи почувствовала себя виноватой.

– Не знаю, – ответил Чарльз. – Это ты мне скажи. – Он сел на край ее постели. – Я пришел вчера в одиннадцать, но тебя не было.

– Разве?

– Не хочу показаться старым ворчуном, дорогая моя, но я уж решил, что тебя похитили. Я решил, что ты… Не знаю. – Он не улыбался, а его глаза не светились добротой. – Где ты была?

– Я не могу тебе сказать. – Она схватила его за запястье. – Мне очень жаль. Я бы сказала, но это не только мой секрет.

– Софи, ты хочешь сказать, что…

– Я точно знаю, меня никто не видел. Клянусь! Я не выходила на улицу, пока не стало темно. И прятала волосы.

– Почему ты хотя бы не сказала, что пойдешь куда-то?

– Я не могла. Я решила, что ты мне не позволишь.

Чарльз взял у нее чашку, сделал глоток и вернул обратно – совершенно молча. Его брови поднялись так высоко, что залезли почти на макушку.

– Ты бы мне запретил? – спросила Софи.

– Нет.

– Ох! – Софи стало ужасно стыдно.

– По крайней мере, я на это надеюсь, – поправился Чарльз и сделал еще один глоток из ее чашки. – Но мог бы и запретить. Я, вообще-то, не знаю. Любовь непредсказуема.

Любовь непредсказуема, подумала Софи. Она колебалась.

– Чарльз? – наконец сказала она. – Можно задать тебе вопрос?

– Конечно.

Софи пыталась подобрать слова. Чтобы выиграть время, она выпила остатки шоколада и провела пальцем по дну чашки.

– Я просто подумала… Если она жива – а я уверена, что она жива, – почему же она за мной не пришла?

– Но ей могли сказать, что ты погибла, Софи. Раз мы не смогли получить список выживших, не смогла и она. В больницы ты не попадала. Во Франции никто о тебе не знал.

– Я понимаю. Я все понимаю. Но… они сказали мне, что она мертва, и я им не поверила. Почему же она поверила? Почему перестала искать?

– Дорогая моя, потому что она взрослая.

Софи спряталась за волосами. Щеки ее пылали от негодования.

– Это ничего не объясняет.

– Еще как объясняет, дорогая. Взрослые верят только скучным и жутким вещам.